Поэзия Африки - [46]

Томится

Сердце мое без тебя.

Имя твое

Рассыпал я

В каждой строке

Этих скорбных стихов.

Любовь моя,

Слышишь мой зов?

Мама! Мама! Перевод А. Ревича

Мама! Мама!

Одна ты была у меня.

Все, что было моим на земле, —

Это ты.

И они убили тебя.

Мама! Мама!

Кто теперь меня защитит

От пальцев,

Которыми тычут в меня.

От злых языков,

От мальчишек,

Которые вслед мне кричат

С издевкой:

«Вот идет гулящая девка,

Как сорочки, меняющая парней!»

Мама! Мама!

Почему же именно ты?..

Куда же теперь мне пойти?

Почему же они —

Эти белые —

Черных всегда убивают?

Ведь черные

Для себя

Требуют только свободы.

Пусть меня обзывают

Гулящей девкой,

Клянусь твоей смертью,

Мама,

Клянусь

Родной нашей хижиной,

Нашей деревней выжженной,

Дымом ее,

Гарью ее клянусь,

Что отныне и навсегда

Я буду в воинственном стане

Тех, кто поднял восстанье

За свободу родной земли.

Слышишь голос мой,

Мама, мама?

Согласие Перевод А. Ревича

Воображает моя жена,

Что я — старый скряга.

Когда на рынок уходит она,

Я ей взять разрешаю

Только треть урожая.

А она заявляет такое:

«Наверное, чирей под мышкой

Тебе не дает покоя,

Трудно тебе шевельнуть рукою,

Чтобы добыть деньгу».

В чем же моя вина,

Жена?

В том, что тщетно пытаюсь добиться чего-то?

Что нелегка работа?

Что на ногах устоять не могу,

Когда шквал меня валит,

Когда бессонница, как на гóре,

Мучит ночами?

Ладно, жена,

Я с тобою не спорю:

Быть может, я скуповат.

Станешь скупым, когда нет деньги́!

Ты хоть мне помоги!

Достаток — он как подушка:

Можно спокойно спать,

Не страшась пробужденья.

Черный атлет Перевод А. Ревича

Ступаешь ты тихо-тихо,

Медленно, словно птица,

Зачарованная взглядом змеи.

Выступаешь ты тихо-тихо,

Напряглись все мышцы твои.

Тяжко дышишь ты перед боем,

И не слышишь ты над собою

Глас толпы: «Эсса! Эсса!»

Он твердит тебе всякий раз:

«Не своди с противника глаз,

В схватку бросайся смело!»

Могучий черный атлет,

Эластичная черная кожа твоя

Напряженные мышцы одела.

Противник перед тобою.

Эсса!

Гляди — не зевай!

Эсса! Эсса!

Каждая мышца напряжена,

Кровь твоя зажжена

Пламенем боя.

Опьяненный борьбою,

Ты наступаешь.

Эсса! Эсса!

Как ты прекрасен,

Мой черный борец,

Когда выпрямляешься в полный рост

И противник превосходящего веса

От земли оторван и наконец

Повержен на спину.

Эсса! Эсса!

Народ мой — могучий атлет!

Ты должен

Уничтожить извилистый след

Смертоносного гада;

Не скроют его ни трава, ни чащи,

Ударит в глаза ему свет слепящий,

Свет свободы,

Свет возрожденной

земли.

Служака Перевод А. Ревича

— Отпусти меня,

Черный солдат,

Не забирай

В тюрьму.

Послушай,

Годишься ты мне

В сыновья.

— Белый мне приказал

Забрать

И отца

И мать.

Не отпущу.

— Отпусти меня,

Черный солдат,

Послушай,

Ведь ты —

Мой брат.

Маленького

Мне надо кормить,

Он вырастет —

Будет большой,

Как ты.

Отпусти!

— Я тебя заберу.

Мне белый велел:

«Брата,

Сына,

Родного отца

Забери!»

Белый

Лычку мне обещал

На погон.

Я тебя заберу.

— Отпусти меня,

Черный солдат,

Ты мог бы

Моим возлюбленным

Стать.

Бедра мои

Стройны,

Нежны,

Ты радость жизни

Познаешь со мной.

Какая власть

Сильнее, чем страсть?

— Не отпущу.

Мне белый сказал:

«Насилуй,

как я,

Грабь,

как я,

Бей хлыстом,

Убивай,

как я.

Это нравится неграм».

Не отпущу.

— Ты можешь забрать меня,

Черный солдат,

Раз белый тебе велел

Негров сажать в тюрьму.

А если прикажет он

Забрать

Наши мысли в тюрьму,

Наш гнев,

Быть может,

Саму

Жизнь?!

ФРАНСУА СЕНГАТ-КУО [137]

На первом листе Перевод Э. Ананиашвили

Слова выстроенные в ряд

будничны и бесцветны

но порой они разворачиваются радугой

в грозовом сверкании молний

нанизанные как монисто из ракушек

на нитку радостей и невзгод

подхваченные стремительными волнами

и тогда они становятся поэзией

Слова тотемы [138] Перевод Э. Ананиашвили

Леопольду Седару Сенгору

О склонить курчавую голову над гладью беспредельного моря

Черное тело прими крещенье в белопенной купели

пронесись по немой каменистой пустыне книг

замурованной в вечном глухом молчании

растопить снега всего мира в своей ладони

и припав пить и пить большими жадными глотками

а горло стиснуто жгучей жаждой а в сердце

истерзанном взлетающей стаею сожалений

властный призыв царственных пальм моей родины

неумолчные раскаты гулкого тамтама

слова тотемы везде под любыми широтами

в них шепот тайн доступных ушам посвященных

ястребы в поднебесье рисуют иероглифы

родники поют журча колдовские песни

в долинах не орошенных моими потом и кровью

я участник празднества мне дано отведать плодов

чуждого дерева глубоки ли корни его я не знаю

чьи кости чей прах питают его живительным соком

не может дерево устремиться ввысь к небу и солнцу

не ухватившись прочно корнями за материнскую землю

не смочив своих стоп в подземной влаге могил

о эта жажда что стиснула мне пересохшее горло

в сердце истерзанном взлетающей стаею сожалений

о этот властный призыв пальм моей родины

и немолчные раскаты гулкого тамтама

ко мне мои тотемы ко мне тотемы моего детства

все вы спящие в потайных углах моей памяти

в красных тельцах моей крови и темных клеточках моей кожи

вы залог святого союза между мной и мертвыми предками

вы свет закатного часа и вы обещанье зари

снова у меня в руках ключи от волшебных снов

слова тотемы везде под всеми широтами

да будет утолена моя жажда прозрачностью ваших знаков

К маске Перевод Э. Ананиашвили

Маска колдовской лик хранитель моей деревни

я приветствую тебя как петух встречает песней зарю