Поэзия Африки - [16]

Девственнице, которая строит

воздушные замки, где принц

ее заключает в объятья,

завещаю мое кружевное,

мое подвенечное платье.

Старые четки мои

завещаю хорошему другу,

отрицавшему существование бога.

Книги (их, словно четки,

перебирала чья-то тревога)

завещаю скромнейшим из скромных,

не прочитавшим за всю свою жизнь

ни единого слога.

А мои стихи сумасшедшие,

что сотканы все из боли

отчаянной,

неодолимой

и пронизаны жаркой надеждой моей, —

завещаю тебе, любимый!

Чтобы в тихий задумчивый час,

когда в опустевший твой дом

душа моя вдруг прилетит

и коснется ее поцелуй твоих глаз,

ты бы вышел на улицу

и подарил стихи мои детям,

в этот тихий задумчивый час.

ЭНРИКЕ ЛОПЕС ГЕРРА [36]

Приди, касимбо… Перевод П. Грушко

Коснись спокойными пальцами

моих курчавых волос,

разлей непостижимый покой

над моей безбрежной печалью.

Приди, касимбо.

Я жажду увидеть, как заросли кофе

сгибаются от красных ягод.

Выпрями сутулые стебли бамбука,

надень диадемы на пики Байлунды,

промой запыленные фары

поездам, спешащим в Бенгелу,

выгни радугу на горизонте —

ворота шоферов Анголы.

Приди, касимбо.

На рассвете ласково склонись над посевами,

развей безвольную скорбь сынов моей родины,

открой для них горизонты надежды.

Приди, касимбо.

Пролей неистощимую влагу на мою землю

в этот пропыленный час,

с толкотнею на улицах,

с бензиновой вонью автомобилей,

когда подросток, чей заработок —

пятнадцать жалких эскудо в день,

спит на дорожке бульвара…

О касимбо,

я хочу пройти по твоим спокойным лугам,

оркестрованным веселым напевом колибри.

В ожидании бульдозера Перевод П. Грушко

Уже забор стоит на стройплощадке,

но все недавним прошлым дышит здесь:

бедняцкий дом, заплатка на заплатке,

фанера и проржавленная жесть.

Еще не спилен баобаб — на нем

в Тарзана что ни день играли дети.

Где ступа? Где очаг с его огнем?

Сад замер, ветви опустив, как плети.

Старуха в черном думает с рассвета

о тех, кто умер здесь — об Анаклето,

Шиминье, о Луанде прошлых лет, —

пока не зарычит бульдозер ярый

и рухнет мир ее, слепой и старый,

как этот архаический сонет.

АГОСТИНЬО НЕТО [37]

Дорога звезд Перевод Л. Некрасовой

Дорога звезд берет свое начало

За быстрым поворотом шеи газели

И продолжается над облаком

И над волной,

Над разворотом весенних крыльев дружбы…

Простейший музыкальный звук —

Гармонии незримый атом.

Частица,

Сердцевина

И зародыш

Всего многообразья мира.

Дорога звезд,

Необходимая и неизбежная,

Как неизбежно прошлое,

Что проступает

На совести сегодняшнего дня;

Дорога звезд,

Не отвлеченная, бесцветная,

Среди бессодержательных идей,

Не аритмичная,

Среди абсурдной аритмии,

Не безуханная,

Среди лесов, лишенных аромата,

Среди деревьев без корней —

Одна —

Единственная,

Точная дорога,

Поросшая лесами,

Омытая дождем,

Наполненная соком и благоуханьем,

Лучами озаренная,

Разбуженная громом…

Ру́ки,

Защищающие прорастанье смеха

На полях надежды,

Свобода взора

И слуха нашего!

Руки жадные на коже барабана,

Все ускоряющие четкий ритм.

И от Зайре до Калахари,

До самых дальних гор,

Пылает красный свет

Пожарищ бесконечных,

Озаряя

Порабощенные саванны…

Священная гармония тамтамов

В железном ритме Африки…

Итак,

Дорога звезд берет свое начало

За быстрым поворотом шеи газели

И достигает

Гармонии вселенной!

Пламя и ритмы Перевод Л. Некрасовой

Звон кандалов на дорогах,

Пенье птиц

В зеленой прохладе леса,

В сладостной музыке пальм…

Пламя…

Пламя на травах…

Пламя над крышами хижин

Каяте…

На дальних дорогах

Толпы народа,

Толпы народа,

Толпы народа,

Толпы народа,

Изгнанного отовсюду,

На дальних дорогах,

До самого горизонта…

И снова на дальних дорогах

Шагают люди,

Бессильно руки опустив…

Зарево,

Танцы,

Тамтамы,

Ритмы…

Ритмы в свете,

Ритмы в цвете,

Ритмы в звуке,

Ритмы в движенье,

Ритмы в шагах окровавленных ног,

Ритмы в крови, текущей из-под ногтей,

И все это ритмы…

Ритмы…

О, голоса истерзанной Африки!

Западная цивилизация Перевод Е. Долматовского

Жерди, обитые жестью,

Вбитые в красную землю, —

Остов убогого дома.

Жалкие тряпки в лохмотьях —

Как дополненье к пейзажу.

Солнце, сквозь щели пробившись,

Будит хозяина дома.

Двенадцать часов работы —

Его ежедневное рабство.

Дроби камни!

Таскай камни!

Дроби камни!

Таскай камни!

Палит солнце,

И жгут ливни.

Дроби камни!

Таскай камни!

Старость приходит быстро.

Хватит для успокоенья

Рваной одпой циновки.

Ночью он, благодарный,

Умрет голодною смертью…

АРНАЛДО САНТОС [38]

Возвращение Перевод П. Грушко

На ветру развеваются

бесцветные флаги…

Пылит грузовик, в нем парни,

они поют — они возвращаются.

Звонкая песня летит, замирает…

В одиноких лачугах матери ждут…

На ветру развеваются

флаги-желанья…

Голоса оставляют на хмурой дороге —

там, позади, где стелется пыль, —

напев отреченья.

Развеваются, развеваются

бесцветные флаги желаний…

А в поселках рождаются новые дети!

Два наброска Перевод П. Грушко

1. Прачка

Отполированная скамейка,

ушат,

черные руки на белом белье.

Прачка неразговорчива.

Бьет поклоны над бесконечной стиркой,

курит — за густым дымом

колеблется мир.

А рядом, над полуоткрытым ртом

ее спящего сына,

кружатся мухи.

2. Барак

Полутемный проход,

по обе стороны — койки.

Тишина, полосатые одеяла,

свисающие со стропил,

беспорядок скомканных тканей,

затхлость пещеры.

И время от времени — вдруг! —

поднимается голова, словно ящерка

из-под опавшей листвы.

БЕРЕГ СЛОНОВОЙ КОСТИ

БЕРНАР БУА ДАДЬЕ