Поэзия Африки - [14]

Совершает она омовенье.

Слезы,

Которые матери льют,

Предвещают

Рождение нового мира.

Дождь над моею страной Перевод М. Кудинова

Дождь, воспетый тобою, Верлен,[19]

Пахнет пеплом

И пахнет увядшим цветком,

Опозоренным, мертвым цветком,

Забытым между страниц.

Над моею страною, Верлен,

Дождь неистов, как наши страданья.

Словно ненависть в наших сердцах,

Он бурлит по склонам холмов,

Наполняет речные потоки.

Подобно тому как любовь

Наполняет наши сердца.

Столетьями падает он

На алжирские скалы,

На деревни в долинах,

На рваные крыши лачуг,

На увядшие женские лица,

На впалые щеки детей,

На поблекший жасмин

Девичьих щек.

Верлен! Я знаю теперь,

Почему наше солнце сожгло

Слезы алжирского неба,

Почему зажигаются звезды на скалах,

Почему появились белые голуби

В наших долинах,

И высохли слезы детей,

И не льются слезы из глаз матерей,

И опять расцветает жасмин

На девичьих щеках.

Верлен! Ты вспоил мою грусть

Изгнанника, грусть сироты,

У которого отняли родину.

Знаешь ли ты, о Верлен,

Что сердца наши

Полны любви,

Полны гнева и ярости,

Ибо так много было пролито слез,

Что лопнуло наше терпенье,

И так долго лились дожди,

Что они обнажили скалу.

Голова. Культура сао (Камерун). Терракота. Высота 6,5 см. Исторический музей, Ла-Рошель, Франция.

БАШИР ХАДЖ АЛИ [20]

Клятва Перевод М. Кудинова

Клянусь рыданьями девушки,

Потрясенной воздушным налетом,

Клянусь отчаяньем матери,

Потерявшей ребенка в сумятице бегства,

Клянусь добротою Али Буменджеля[21]

И разумом ясным Мориса Одена

(О братья мои! О надежды,

Убитые в самом расцвете!),

Клянусь молчаньем захваченных наших селений,

Клянусь горизонтом, который, как рана, раскрылся,

Клянусь терпеливою мудростью,

Что притаилась во мраке,

Клянусь неизбежностью дня,

Что из сумрака должен родиться,

Клянусь бушующим морем страданий

И гневом клянусь,

От которого женщины наши стали прекрасней,

Клянусь перасцветшей любовью,

Немеркнущей дружбой,

И верой глубокой,

И пламенем негодованья.

Клянусь, что к народу французскому мы не питаем вражды.

5 июля Перевод М. Кудинова

[22]

Оттого, что они захватили ключи городов,

оттого, что они расточили богатства земли,

оттого, что они испоганили наши дома,

расположились в старинных дворцах

под певучими арками,

словно в хлеву,

оттого, что они посягнули на наши цветы,

на багряную свежесть садов,

на стада белоснежных газелей,

на солнечный луч в роднике, —

возомнили они

себя

господами нашей земли.

Вот, ритмично стуча,

открываются окна в домах,

по извилистым улицам

тени живые скользят —

и тотчас

просыпаются в страхе

и дрожат, как сухая трава,

иноземцы,

чужие всему,

вооруженные,

в касках,

с собаками на поводках.

АНГОЛА

ЖОАН АБЕЛ [23]

Аллегория солнца Перевод М. Кудинова

В тот день

солнце светило…

Солнце

сверкало на крышах,

играло на стенах лачуг,

зажигало глаза

золотыми лучами своими

солнце.

И прыгали дети

на красном песке,

дети бегали взапуски,

дети

лепили из глины

смешных человечков,

лепили под солнцем

этого дня,

бесконечного дня,

при свете которого

ты, мой брат,

наконец-то увидел

в глазах у подруги своей

надежду на лучшую долю.

В тот день

солнце светило

и сохло белье,

на веревке качаясь,

и боль утихала,

тайная боль,

что в душе притаилась твоей.

В саду

куры копались в мусорной куче,

на улице

звонко смеялись

увядшие девушки,

что отдают себя

мраку ночному за хлеб,

эти девушки солнцу смеялись,

которое ярко светило

в тот день бесконечный…

Солнце

сверкало на крышах,

играло на стенах лачуг,

зажигало глаза это солнце,

о брат мой,

то самое солнце,

которое ты

хотел бы

потрогать руками.

МАРИО АНТОНИО [24]

Четвертая линия Перевод И. Тыняновой

На площади Мутамба[25] в полседьмого —

машины вправо, машины влево,

народ проходит, народ теснится —

я подожду.

В молчанье глядя на перекресток,

куда под вечер приходит утро

с тобою вместе, —

я подожду.

Пойду к развилке четвертой линии

вслед за тобою. (Зачем же имя?)

Вслед за тобою. Тебе ни слова

я не скажу.

(А люд рабочий проходит мимо:

усталым шагом, в глазах — мечтанье…

Рабочий люд.

Так каждый вечер к четвертой линии

идет Домингас. За нею — Зито.

Как мы, случайно.

В рабочий поезд четвертой линии

садятся вместе. Рука в руке,

мечтают молча.)

Рабочий поезд четвертой линии

мои мечтанья тебе расскажет.

Слова скрываю и тку молчанье,

и так мы ближе.

Скрываю тайны и пораженья;

и так же Зито. Туманным взглядом

ты, как Домингас,

мне отвечаешь!

Рабочий поезд четвертой линии

нас мчит все дальше. И так же в жизни.

И так же в жизни — вверх по дороге…

И так же в жизни.

Люблю я молча — ведь жизнь такая!

Люблю я молча — ведь ты со мною;

мы вместе, вместе — зачем мечтанья?

Зачем слова?

Рабочий поезд четвертой линии…

В нем я и Зито. Ты и Домингас.

Те, кто страдает, кто не сдается.

Мы не одни.

Мы не одни здесь. Ни я, ни Зито.

И так же в жизни. Те, кто страдает —

мечты немые, мечты глубоко, —

мы не одни.

И так же в жизни! И так же в жизни!

Субботний вечер Перевод И. Тыняновой

В этот вечер море мертво, море немо, море сине,

И сидят, нахохлясь, птицы на уключине весла.

Кто сказал, что эта тягость может жизнью называться?

Кто сказал, что это море — тоже родина моя?

Вечер. Завтра воскресенье. Грузчики сидят без дела.

Грузчики глазеют с мола на валов голубизну.

Кто сказал им, что прекрасно это зарево заката?

Кто сказал им, что назавтра можно будет отдохнуть?

На лице моем и вечер, и закатный свет пылает,