Поэзия Африки - [10]

Мерцающая тускло и мертво,

Приходит землю рыть, когда я сплю.

Когда-то женщина с лицом бескровным,

Подобная полипу на груди,

Сидела, бледная, у врат страны.

Ее тоска ладони простирала;

В глухой степи слепой ребенок плакал,

Сон беспокойный тела моего.

Порт Перевод А. Равича

Дождь. Шумный порт. Зачем я шел сюда?

Стоять, глазеть на белые суда?

От шумных толп все серо на причале.

В дыму повисло солнце над толпой.

Тебе завыть бы впору. Что с тобой?

Корабль отчалил, отплывает в дали.

Вокруг зима, и всё как страшный сон,

Бордо водой и скукой окружен.

Где успокоишь ты свои печали?

В пространстве дождь во всю бушует мочь,

Лишь полдень миновал, и сразу — ночь.

Где ты найдешь приют, в каком квартале?

В кино? А может, в баре на углу?

Там голоса, там пьют, там свет сквозь мглу.

А на твои слова здесь наплевали!

ЗЕХОР ЗЕРАРИ [7]

Если бы ты… Перевод М. Кудинова

Если бы ты

Эдельвейсом была,

Я залез бы на горную кручу,

Чтобы тебя сорвать.

Если бы ты

Была растеньем морским,

Погрузился бы я

В зеленую бездну,

Чтобы тебя

Со дна морского достать.

Если бы ты

Звонкоголосою птицей была,

Я пошел бы в глухие леса,

Чтобы услышать тебя.

Если бы ты

Звездою была,

Я бы все ночи не спал,

Чтобы только смотреть на тебя,

Свобода!

Казнь Перевод М. Кудинова

Палачу

По душе темнота.

Убийца

Света дневного боится.

Человеку выбрили голову

И повели к эшафоту.

Должно быть,

Он улыбнулся,

Увидев хмурые лица

Чиновников.

Им надлежало

Придать законную силу

Убийству.

Ночь была,

И накрапывал дождь.

Палач торопился,

Боясь простудиться.

Чиновники,

Раскрыв свои черные зонтики,

Топтались на месте:

«Какая медлительность!

Надо кончать это дело…»

Он

Поглядел на них

И улыбнулся.

«Боятся, — подумал он, —

Все здесь боятся

Простуды».

Сейчас

Они домой возвратятся

И снова будут вдыхать

Запах еще не остывших простынь.

А он

Будет спать

На жесткой постели,

От которой пахнет дождем.

КАТЕБ ЯСИН [8]

Живая память (фрагмент) Перевод М. Ваксмахера

Наша кровь

Опять

Обретает корни.

Казалось,

Мы всё забыли,

Но земля наша,

Впавшая в детство,

Снова прежним клокочет огнем.

Даже расстрелянный,

Человек ногтями впивается в землю,

Даже расстрелянный,

Он старается землю

На себя натянуть,

Как одеяло, —

Скоро живым

Не останется места для сна.

А под одеялом земли,

В глубоких, как звезды, могилах,

Мертвецы, с пробитым сердцем в зубах,

Крепко держатся за корни деревьев,

Мертвецы

Выдыхают своими пробитыми легкими

Землю —

Это она

Раскаленною пылью

Вливается в горло живым.

Это убитые предки

Бьют по памяти нашей

Раскаленными

Красными

Ядрами.

Секрет огня (Фрагмент) Перевод М. Кудинова

Линия фронта.

Притаились мортиры:

Ждут сытного завтрака,

Обильного обеда…

Какой огонь

Озарил эти лица

С их беспощадной верой в победу?

В этом огне —

Секрет всех жертв принесенных,

Он бушует повсюду —

И вдруг возникают отряды крестьян,

У которых украли землю.

Он бушует повсюду —

И навстречу отряду

Выходит старик из руин

И отдает последнее, что у него сохранилось.

В эту ночь перед боем

Люди пляшут при свете огня.

Близится утро…

Позабудь лохмотья свои,

Усталое тело,

Натертые ноги,

Лишенья, —

Сделай так,

Чтобы руки народа

Еще сжимали оружье

При свете костров,

Разведенных в земле.

Танец при свете костра Перевод М. Курганцева

Мы танцуем

при свете костров

свой воинственный танец,

а вокруг —

ни колодцев, ни хижин,

ни девичьих глаз.

Только горные кедры

стоят,

приосанясь,

и смотрят на нас.

Мы танцуем

при свете костров

гневный танец Алжира.

В этом пламени грозном

рождается

завтрашний день

и умирает все,

что преступно

и лживо,

и шумят

молодые оливы

над руинами

деревень.

Юность моя!

Розовый мак

в поле расцвел…

Юность моя!

Тонко поет

школьная дверь…

Розовый мак

слабо хрустит

под сапогом.

Школьная дверь

стала от пуль

как решето.

Вот мы стоим

здесь.

А в глазах —

нет ни слезы.

Вот мы стоим здесь.

А в глазах — только огонь.

Наших врагов

он навсегда

испепелит.

Нашим друзьям

он принесет

мир и тепло.

В небе ночном,

словно стрижи,

пули свистят…

В наших сердцах

только одно

слово — Алжир!

Ты огнем полыхаешь,

Алжир!

Ты вулкан!

В древних недрах твоих

раскаленная лава —

это грозная армия

нищих крестьян.

Над немой вереницей

безрадостных лет,

над ночами

предательства,

рабства и пыток

занимается

нашей свободы рассвет.

По сожженным полям,

по кровавым камням

мы идем, и победа —

в стволах наших ружей,

и сердца наши

отданы

будущим дням!

Ворон Перевод Ю. Левитанского

(Произносится в темноте вороном, чей образ — всего только знак в пространстве, драматическая поэма, площадка для взлета, возможность завершить все действие на едином дыханье. Жесты и декорация — по усмотренью зрителя. Ему предоставляется полная свобода трактовать эту вещь по-своему и даже, если он не желает открыть себя своему собственному внутреннему театру, — устраниться вовсе.)

Лишь чужестранца я люблю

Ты говорила

Возлюбленного тайного люблю

Дев непорочных,

Любой супруг законный должен знать

Час своего заката

Зачем я соблазненная тебе

Я соблазнить не смевшая тебя

Ты говорила

Лишь чужестранца я люблю

Отшельника почти

И многоженца

Который сдунет нас легко

Одним дыханьем

В траву забвенья

И столько рук влечет к себе

Его немилость

Вот роза

Взятая за горло

Поникшая

Перед своей кончиной

Но как сносить

Ее предсмертные мученья

Ее не помышляя задушить?

Печальная

Бесплодная

Любовь!

Пролить такую малость твоей крови

Единственное преступленье

Которого я мог бы быть лишен!