Поэзия Африки - [11]

Излишне откровенен всякий раз

Перед явленьем высоты твоей

Не смог бы я тебя повергнуть ниц

Пролить такую малость твоей крови

Единственное преступленье

Которого я мог бы быть лишен.

Печальная

Бесплодная

Любовь!

Безумная

Ушедшая к безумцу

Как любит непорочность обнажиться

Пред негодяем

Мерзким и трусливым

Но если говорить о птице

Она уже не ощущает крыльев.

Печальная, бесплодная любовь!

Когда с нее упало покрывало

Мне в ту минуту силы не хватало

Чтобы откинуть волосы ее

О изваянья

Обнаженность

Тайная!

Печальная

Бесплодная

Любовь!

О изваянья

Обнаженность

Тайная

Единственное чем мы будем живы

Не хлеб

Но алкоголь

И зыбкость

Равновесья

Наших тел

Здесь на краю бездонного колодца

Чья чистая

Единственная свежесть

Так манит одного из нас к себе!

АНРИ КРЕА [9]

Добрый народ Перевод М. Кудинова

Добрый народ!

Ты во власти убийц

И безумцев.

Добрый народ!

Сильные

Стали добычей

Бесчестных.

Добрый народ!

Предо мною открылся

Твой свет,

И мои стихи он наполнил.

Добрый народ!

Только чистые сердцем

Твою древнюю музыку могут услышать,

Услышать голос надежды.

Добрый народ!

Разве можно сравнить

Твой гнев справедливый

С жестокостью тех,

Кто тебя угнетает?

Добрый народ!

Отвергаешь ты преступленье,

Потому что тебе ненавистно оно;

И ложь отрицаешь,

Потому что не нужно тебе

Притворяться.

Добрый народ!

Открытый для солнца

И света познаний!

Когда день настает,

Возрастает величье твое.

Добрый народ!

Не вступаешь ты в заговор с ночью,

Мрак — тебе не помощник,

Туман — не союзник,

Гроза — вызывает насмешку,

А буря —

Ничто по сравнению с гневом твоим.

Добрый народ!

Справедливый народ!

Порох

Не затуманил твой взгляд,

И ты видишь ясно контур свободы,

Справедливости видишь дорогу.

Добрый народ!

Неумолимо твое пробужденье,

И в изумленье оно повергает безумцев,

Которые больше не знают, что думать,

Не понимают,

Откуда исходит презренье твое.

Добрый народ,

На ногах твоих рваная обувь.

Сильный народ,

Ты приветствуешь разум.

Честный народ,

Поднимается солнце,

Чтобы твой путь озарить,

Мой добрый народ,

Мой свободный народ.

* * *

Несмотря ни на что,

Ненавидеть не можешь ты слепо

Тех, кто тебя убивает.

На безумцев ты смотришь,

Словно на призраки ночи,

Которые сами не знают,

Что они делают,

Что они делали,

Что они делать

Не смогут уже никогда.

Их память так же глупа,

Как безответственны все их поступки.

Отныне

На континенте людском

Нельзя безнаказанно

Угнетать человека.

И в царство шакалов

Изгнан теперь произвол.

Добрый народ!

Больше нет благодарных рабов,

Доброты угнетателей,

Жалкой похлебки,

Заменяющий плату за труд,

Хитроумных обманов бесполезного голосованья,

Обездоленных женщин,

Запятых грязной работой,

Оскорблений, которые низость

Швыряет слугам в лицо.

Видишь, добрый народ,

Как ничтожны

Доспехи безумцев?

Добрый народ!

Угнетенный народ!

Хотели они

Навсегда сохранить твою слабость,

Они принимали ее

За отказ от борьбы,

Но ошиблись они,

Принимая за слабость твою доброту.

Добрый народ!

Воскресший народ!

После бури

Опять распрямляешь ты спину,

И, хотя над твоими детьми

Кружат коршуны,

Все же не меркнет надежда твоя,

Разгораясь сильней и сильней

После каждого залпа

И каждой невзгоды.

Добрый народ!

Расцветет под небом свободы

Наша земля,

И твоей будет жатва,

Виноградники будут твоими.

И шахты,

И уголь звенящий.

Который тепло тебе даст

И величье.

Добрый парод,

Свободный народ,

Народ моего Алжира.

Будет день Перевод М. Курганцева

Будет день —

в аэропорту Алжира

мы высечем надпись

на белой стене:

«Здравствуйте, пассажиры!

Вы в свободной стране».

Сердце Алжира для всех открыто.

Мы вас ждали

сто тридцать лет.

Посмотрите на небо:

синева и свет —

нашей кровью оно омыто.

КАДДУР М’ХАМСАДЖИ [10]

Да, мой Алжир! Перевод М. Кудинова

Слезы…

Но разве я плачу?

Не склонилась моя голова,

и лицо мое ясно, как снег,

покрывающий братьев моих,

что закрыли глаза навсегда.

— Да, мой Алжир, да!

Крик…

Я разве кричу?

Мой голос

слился с твоим,

мой голос

из твоего вырывается горла,

мой голос

звучит в твоем сердце всегда.

— Да, мой Алжир! Да!

Я разве страдаю?

Изранена плоть моя

в братьях моих,

но их руки

уносят меня под дождем,

и на раны мои

дождевая льется вода.

— Да, мой Алжир! Да!

Слезы…

За слезы мои

поклялись отомстить

в Оресе,

в Митидже,

в лачугах убогих,

в селеньях,

где бродит беда.

— Да, мой Алжир! Да!

Разве я плачу?

Дороги мои дождями размыты,

дороги мои бесконечны,

дороги мои искалечены,

тяжки, туманом покрыты,

и ночь над моими дорогами

длится года.

— Да, мой Алжир! Да!

Я разве кричу?

Мое ложе — горящие угли,

мое ложе — холодная тина,

кровь,

негашеная известь,

и нет мне покоя на ложе моем

никогда.

— Да, мой Алжир! Да!

Я разве страдаю?

Ветер, где мои братья?

Где сестры мои?

Раскидал ты по белому свету

плоть,

и разум,

и зерна мои.

Но над жизнью моей

всходит солнце,

и свет его ярче мечты.

— Это ты, мой Алжир! Ты!

Сон ребенка Перевод М. Ваксмахера

Ребенок сидит у небесных врат,

Ребенок ждет своего отца.

Он ждет — и не знает, это сон или явь.

И на щеке его — злая слеза,

А вокруг — никого,

Пустота.

Один-одинешенек в царстве своем,

Ребенок ждет,

И считает звезды,

И пересчитывает горизонты,

И видит: катятся сотни солнц —

Головы казненных по голубой мостовой,

Головы казненных, как сотни солнц,

Как острый луч сквозь толщу листвы,

Прорезают светлую просеку в завтра

Для детей,

Которые ищут отцов.

АБУ АЛЬ-КАСИМ СААДАЛЛА [11]

Бессмертие

Заря поднимается