— Значит, здесь мы больше всего нужны, — продолжал он после недолгого молчания. — Только одно поймите: никакого подвига мы тут не совершали. Какой же подвиг может совершить учитель? Что же ему еще делать, если не учить детей? А то, что в наших условиях пришлось учить и взрослых, то это уже как-то само собой вышло. Нельзя коммунистам отказываться ни от какой работы, если видишь, что она тебя ждет. Нет, мы с Валентиной Федоровной решительно не совершили никакого подвига. Вот Кирилл Батум, тот действительно совершил подвиг.
Я хотел было возразить, но Николай Павлович поднялся, зажег свет, и я понял, что разговор на эту тему окончен.
— Так вы решили ехать? — спросил он.
— Непременно, — ответил я и стал собираться.
— Надеюсь, вы еще заглянете в наши края? Приезжайте. Поближе к зиме. Очень хороша тайга в январе. Нартовый путь. Охота. Люблю нашу таежную зиму!
Я взглянул на часы. Было без четверти десять. До прибытия поезда осталось одиннадцать минут. Но я не торопился. Станция была рядом.
Мы вышли на улицу, когда эхо повторило в горах Сихотэ-Алиня близкий гудок паровоза.
До свидания, Тумнин, родная река орочей!
До свидания, Николай Павлович, русский учитель далекой лесной школы!
Слово-то какое хорошее — учитель!
Уська-Орочская — Ленинград
Июль 1950 г. — март 1951 г.
