Поезд пришел на Тумнин - [26]

Он рассказывал о том, как живут сейчас орочи. Говорил о работе охотничьих и рыболовецких бригад. Перебирая все новые и новые картинки, сообщал, сколько было сдано пушнины и рыбы государству.

— О передовых людях скажите, — попросил секретарь райкома, — о новой жизни.

— Можно, конечно. — Намунка отыскал еще несколько картинок.

Он назвал по имени и отчеству многих активистов-орочей, хорошо работающих среди населения. Не забыл доложить о ликбезе, о вечерах, которые учитель устраивал в школе.

Почти сорок минут говорил он и очень удивлялся тому вниманию, с каким все слушали его. Разве такая интересная жизнь в нашей Уське-Орочской?

— Что еще надо? Что не хватает? — произнес он, заглядывая в картинки. — Нужна новая школа на семь классов, клуб, однако, тоже нужен. Почту тоже. Да еще лошадей — тогда можно туда-сюда ездить. И еще десять домов надо построить. Многие орочи из Коппи и Тумнина хотят в Уське жить.

Он заметил, что при этих словах секретарь райкома утвердительно качал головой и записывал что-то в своей тетрадке.

— Спасибо! Орочи хорошо живут! — заключил Михаил Петрович, собирая в папку бумаги с картинками.

Намунка сел на место и от волнения схватился за неизменную трубку, но в кабинете никто не курил, и, пересилив себя, он запрятал трубку подальше в карман.

— Новым учителем народ доволен? — спросил секретарь райкома.

Намунка вскочил со стула, хлопнул себя ладонью по лбу: как же это он ничего не сказал о Николае Павловиче! Но картинку такую ему учитель не нарисовал.

— Хороший человек Николай Павлович. Много добра орочам делает. Спасибо большое тоже!

Он с тревогой подумал, что сейчас могут спросить его, когда он успел так хорошо выучиться грамоте. От волнения ему вдруг стало жарко и на лбу выступил пот. Намунка очень боялся, что тайна доклада раскроется, и тогда начнут ругать и его и Николая Павловича. Но секретарь райкома сказал совсем другое.

— Чувствуется работа товарища Сидорова! Чувствуется! Только мало мы ему помогаем.

Обсуждение доклада затянулось до позднего вечера. Все, что Намунка просил для стойбища, записали в решении.

Прощаясь с Михаилом Петровичем, секретарь райкома говорил:

— Хорошо доложили. Просто и хорошо. Настоящий руководитель. Нужно добиться, чтобы все орочи стали культурными, сознательными.

— Приезжайте в Уську! — пригласил Намунка секретаря райкома. — В тайгу пойдем. Много чего посмотреть можно.

Он возвращался в общежитие один, радостный, и курил трубку, без которой истомился на заседании. В порту горели огни. С моря дул холодный, резкий ветер. С туманного неба падали снежинки, и ветер, подхватывая на лету, кружил их в морозном воздухе. Намунка шел и думал, все ли он сказал, не упустил ли чего-нибудь. Может, все-таки нужно было сказать о картинках, которые нарисовал Николай Павлович. Плохо, конечно, что приходится пока говорить по картинкам! Но ничего. Еще две зимы — и он научится как следует читать и писать.

Намунка вспомнил, как однажды учитель сравнивал неграмотного человека с охотником, у которого нет ружья. Правильно, конечно! Без грамоты человек слабый. С грамотой — сильный.

Он вспоминал свою жизнь. Год за годом перебирал ее в памяти и с сожалением думал, что слишком рано родился на свет. Только теперь, при советской власти, перед орочами открылась большая дорога к счастливой жизни. Да что горевать! Еще крепкие у него ноги и зорок глаз. Еще поживет он, поработает, порадуется успехам родного народа! И Михаил Петрович быстрее зашагал вдоль широкой улицы, гордо подняв голову и не чувствуя, как холодный морской ветер хлещет в лицо.

Двое суток Намунка добирался на нартах до Уськи. Он нигде не задерживался в пути, собакам давал самый короткий отдых и гнал дальше по ледяной реке. Ему не терпелось скорее попасть домой, скорее встретиться с Николаем Павловичем, обо всем ему рассказать.

— Тах! Тах! Кхай! — кричал Намунка на собак, подгоняя их остолом.

Подъезжая к Уське, он пустил упряжку с горы. Собаки понеслись так, что пришлось затормаживать нарты. У дома Николая Павловича Намунка с размаху вонзил длинный остол в сугроб снега, и собаки остановились.

— Михаил Петрович! — выбежав ему навстречу, закричала Валентина Федоровна. — Приехали! Ждем вас, не дождемся!

Все это время, пока Намунка был в городе, Сидоровы только и думали о нем, думали, как он справится с докладом. Все ли скажет, не упустит ли самое важное...

— Благополучно? — спросил Николай Павлович, усаживая Намунку за стол. — Ну, рассказывай, дорогой, рассказывай...

Узнав, что председатель сельсовета вернулся и сидит у Николая Павловича, орочи поспешили к Сидоровым. Всех интересовали новости, которые привез из города Намунка. Собралось столько народу, что негде было сесть и многие на корточках разместились вдоль стены.

Михаил Петрович не спеша рассказал все, до мельчайших подробностей: где жил, что ел, что видел в городе, как докладывал на бюро райкома.

— Одно мы с тобой забыли, Михаил Петрович, — произнес Николай Павлович. — Забыли о сберегательной кассе сказать. Пора и у нас открыть сберкассу. А то просто беда. От вкладчиков нет отбоя.