Поэты Урала - [4]

С третьей скоростью мчится

                              огнем начиненный металл?

Но со связкой гранат,

                      с подожженной бутылкой бензина

Из окопов бойцы

                      выползают навстречу ему…

Это смерть пробегает

                           по корпусу пламенем синим,

Как чудовища, рушатся

                           танки в огне и дыму…

Пятый раз в этот день

                          начинают они наступленье,

Пятый раз в этот день

                           поднимаю бойцов я в штыки,

Пятый раз в этот день

                      лишь порывом одним вдохновенья

Мы бросаем врага

                        на исходный рубеж у реки!

В беспрестанных сраженьях

                                     ребята мои повзрослели.

Стали строже и суше

                           скуластые лица бойцов…

…Вот сейчас предо мной

                                 на помятой кровавой шинели

Непривычно спокойный

                            лежит лейтенант Кузнецов.

Он останется в памяти —

                            юным, веселым, бесстрашным,

Что любил по-старинке

                            врага принимать на картечь.

Нам сейчас не до слез, —

                             над убитым товарищем нашим?

Начинают орудья

                     надгробную гневную речь.

Но вот смолкло одно,

                           и второе уже замолчало,

С тылом прервана связь,

                           а снаряды подходят к концу…

Но мы зря не погибнем —

                           сполна мы сочтемся сначала,

Мы откроем дорогу

                           гранате, штыку и свинцу!..

Что за огненный шквал!

                               Все сметает.

                                             Я ранен вторично…

Сколько времени прожито, —

                                 сутки, минута ли, час?

Но и левой рукой

                      я наганом владею отлично,

Но попрежнему зорок

                          мой кровью залившийся глаз…

Снова лезут, как черти!

                         Но им не пройти, не пробиться…

Это вместе с живыми

                           стучатся убитых сердца,

Это значит, что детям

                           вовек не придется стыдиться,

Не придется вовек

                     и украдкой краснеть за отца!..

Я теряю сознанье…

                     Прощай! Все кончается просто…

Но ты слышишь, родная,

                          как дрогнула разом гора?

Это голос орудий

                     и танков железная поступь,

Это наша победа

                     кричит громовое «ура!»

Леонид Куликов

ЗЕРНА МИРА

Позади — семь дней сраженья,

Впереди — прорыв кольца.

Горький ветер отступленья

Жег солдатские сердца.

А пшеница налитая

К ним тянулась с полосы,

Словно плакала, роняя

Капли утренней росы.

И, окинув взглядом синим

Ширь некошенных хлебов,

Запыленный пехотинец

Молча вышел из рядов.

Он нарвал пучек отборных

Колосков — и снова в строй.

Что он видел в этих зернах,

Для чего унес с собой?

Он держал их на ладони

По привычке мирных лет.

— Славный сорт, у нас в районе

Вот таких, пожалуй, нет.

Я судьбы своей не знаю,

Но уж если суждено,

Испытаю на Алтае

Я смоленское зерно. —

С той поры зимой и летом

Он берег от всех невзгод

Вместе с новым партбилетом

Свой заветный обмолот.

Он прошел в боях упорных

Чуть не пол-Европы, но

Сохранял сухим, как порох,

Драгоценное зерно.

Только раз не без причины

Прикоснулся к узелку:

Этих зерен половину

Отдал чеху-бедняку.

Ой, смоленская пшеница,

Где ты только не была,

Прежде чем сквозь все границы

До Алтайских гор дошла!

Милый край весенним громом

Встретил бывшего бойца,

Фронтовик стал агрономом,

Пыль походов смыл с лица.

И достал из чемодана

Зерна мира — свой семфонд.

Ради них он принял раны,

Ради мира вынес фронт.

И теперь в полях Алтая

Та пшеница прижилась

И стоит, не полегая,

Грузным колосом гордясь.

Николай Кутов

* * *

Урала не узнаешь за неделю.

Не сразу можно полюбить Урал

С его огнем мороза и метелью,

С его цехами, где гремит металл.

Но тот, кто станет с вьюгами бороться,

Кто в холода научится ценить

Жилищ тепло, скупую ласку солнца,

Тому уже вовек не разлюбить

Туманами окутанные горы,

Озер прохладу, шум веселый их,

Степей огромных синие просторы,

Людей упорных, твердых и прямых

И города, где в серых клубах пыли,

В морозной мгле, когда была война.

Трамваев чаще танки проходили,

Гремя броней у твоего окна.

И если край полюбишь сразу даже,

Не торопись с оценкой, не спеши,

Пройдут года, тогда ты правду скажешь

О всем, что видел, просто, от души.

1946 г.

В ГОРАХ

Везде озера. Оглянись вокруг

Отсюда — сверху, с каменных отрогов.

Блестит вода. Так после ливня вдруг

Заголубеют лужи на дорогах.

Олень пугливый прячется в тени,

Ручей в горах поет о чем-то песни,

И чудится мне: дерево толкни —

Оно сорвется со скалы отвесной.

Сибирский кедр с березкой молодой,

Как юноша высокий, загорелый,

С веселой девушкой в нарядном платье белом

Стоят, обнявшись, в тишине лесной.

НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ

Посвящаю А. К.

Вам не узнать строительства теперь, —

Грызет упрямо экскаватор глину,

А тишина, как осторожный зверь,

И ночью не спускается в долину.

Конвейер новый от известки бел,

Седой пыльцой покрыта цепь стальная.

Три дерева шумят, напоминая

О хвойном лесе, что кругом шумел.

И стелется над горною вершиной