Поэты Урала - [2]

Горит пятиконечная звезда.

Твои живые, ясные решенья

Мы с радостью читаем всякий раз.

В них видятся гранитные ступени —

К вершине счастья —

Каждому из нас.

С тобою отстояли мы Отчизну,

С тобой ее лелеем и растим,

С тобой стоим на страже мирной жизни.

Уверенно в грядущее глядим.

Из года в год пример твой величавый

Нас окрыляет на посту любом.

Понятья чести, доблести и славы

В неповторимом имени твоем.

Как солнце от лучей неотделимо,

А молодые всходы от весны,

Так от тебя и мы неотделимы

Под знаменем твоим непобедимым,

Коммунистическая партия страны.

БАЛЛАДА ОБ УГОЛЬКЕ

Провожая сына-горняка,

Дал отец ему кусочек уголька.

— Сбереги его ты на войне:

Распишись в рейхстаге на стене…

Шел солдат сквозь свист и гром металла,

Смерть не раз в лицо ему дышала.

В двадцать лет он поседел в бою,

Оставался раненый в строю.

Но родной уральский уголек,

Как зеницу ока, он берег…

Переправы, штурмы, переходы…

Вот уже у ног солдата Одер.

Но еще не время отдохнуть.

Долг ведет солдата снова в путь.

Пал Берлин. Советская пехота

Входит в Бранденбургские ворота.

Над рейхстагом реет красный флаг»

Расписался на стене горняк:

«Я солдат страны социализма

Завершил у этих стен поход.

Горе тем,

Кто вновь мою Отчизну

Оторвать от мирных дел

                                      рискнет!»

…На копрах сияют звезды ярко,

Лемешев поет в шахтерском парке,

Но горняк на случай приберег

Тот родной уральский уголек.

САНКИ

Сыну — санки

С плюшевыми кисточками по бокам.

— Нравятся?

— Очень!

— Беги на горку!

Ног не чуя, бежит Егорка

К горке, к мальчишеским голосам.

Сел шахтер и наполнил трубку.

Кружится, падает белый снежок.

В новых валенках, в заячьих шубках

Мчится детство с горы в лесок.

Санки… санки… И вдруг издалёка

Тяжкое прошлое ожило в нем.

Санки… санки… В забое глубоком.

Плечи, натертые узким ремнем.

В голые пятки врезается уголь.

Уголь на санках лежит, как скала.

Мальчики тянут их друг за другом

На четвереньках ползут до ствола…

Санки… санки!..

                    Летят как птицы!

У ребятишек счастливые лица.

Кличет Егорка

                    Отца на горку:

— Папа, поедем!

                    Не страшно ничуть!

«И впрямь… почему бы…» —

С улыбкой подумал. —

«Хоть с опозданьем, а все ж прокачусь…»

Марк Гроссман

РЕКА

К. Я. Горбунову

Лежим в окопах у Ловати.

Почти в траншеи бьет волна.

В сверканье взрывов на закате

Река угрюма и мутна.

Ей долго быть чертою синей

На картах Ставки и штабных,

Пока врагов не опрокинем,

Пока не вдавим в землю их.

Солдату высшая награда,

Чтоб ты струилась широка, —

И не рубеж, и не преграда,

А просто синяя река,

В которой мирно мокнут сети,

Куда, уздечкою звеня,

Приходит мальчик на рассвете

Поить колхозного коня.

Ловать, 1941 г.

В СОЛДАТСКОМ ЗЕРКАЛЬЦЕ СЛУЧАЙНО

Илье Френкелю

В солдатском зеркальце случайно

Увидишь свой висок седой,

И станет на душе печально,

Что ты уже немолодой.

Но завершив атаку дружно,

Вернув стране еще село,

Поймешь, что хмуриться не нужно.

Что лжет бездушное стекло.

Пусть время лица наши сушит,

Пусть годы гнут, а ты не гнись,

А ты не в зеркало, а в душу

Взгляни, солдат, и улыбнись!

1944 г.

ЧЕМ ЧУВСТВО БОЛЬШЕ…

Чем чувство больше, тем слова короче,

Чем сердце чище, тем скромней язык.

Мне по душе твои скупые строчки,

К немногословным письмам я привык.

Зачем любви — признания и речи,

Достаточно, чтобы счастливо прожить,

«Люблю» сказать друг другу в первый вечер

И у могилы это повторить.

1945 г.

ЧЕТВЕРТЫЙ КАМЕНЬ

Сечет кусты и травы ливень,

Им смята начисто жара.

Все молчаливей, все тоскливей.

Все выше кажется гора.

Свистит в ущелье мокрый ветер.

Залит водой альпийский луг.

Лежит солдат один в секрете,

Один на десять верст вокруг.

Все выше сумрачные тени,

И тают медленно во мгле

Метелки редкие растений,

Косые ребра на скале.

И только в самой верхней точке

На фоне неба чуть видны

Почти овальные, как бочки.

На перевале валуны:

Один… другой… и рядом третий.

Зияет котловины брешь.

Лежит солдат один в секрете,

За мир в ответе, за рубеж.

Он все укладывает в память:

Далекий куст и выступ скал,

Один, другой и третий камень —

Они венчают перевал.

Беззвучна темнота слепая,

Неслышно тянутся часы.

Лежит боец в тропинку впаян

У пограничной полосы.

Бледнеет небо на рассвете.

И чуть видны средь пелены

Один… другой… и рядом третий

На перевале валуны.

Один… другой… и третий кряду…

Четвертый камень!

В тот же миг

Прирос солдат щекой к прикладу,

К траве исхлестанной приник.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Устало двигая ногами

По мокрой осыпи песка

Шагает вниз

                 «четвертый камень»

На шаг от кончика штыка.

Южная граница, 1950 г.

НАД КРОВАТКОЙ ДОЧЕРИ

Дочка спит. Над ее кроваткой

В полумраке сижу ночном.

Белый бантик в косичке гладкой,

Как ракушка в песке речном.

Белый бантик. Тесемки лифа

Еле светятся в полумгле.

Ночь старухою тихо-тихо

Пробирается по земле.

Вот она и подсела к дочке,

Из мешочка достала сны, —

И несется царевич в бочке

В море яростной белизны.

Рукавом повела старушка, —

Мчится конь — огонь из ноздрей,

И шагает в лесу избушка

Без окошек и без дверей.

Осень. Дождик бормочет хмуро

На своем языке слова.

Чьей-то маме друзья Тимура

Помогают пилить дрова.

Где-то вдруг зазвенели песни,

В солнце, в зелени вся Москва,

Ты проходишь по Красной Пресне