Поэты пражского «Скита» - [54]

     не знающий мер

                  времени —

                                     Агасфер

И паладин —

          века, не год

                         мировой сцены

          без прав перемены

                        номер сольный —

Дон Кихот!

В наш поход

Не прошен,

                   не зван;

                             мишенью острот

                                         (комический вид!)

Под пулеметы —

                    латы и щит!

И

       вперед

                        мчится —

                                             — болван! —

И Дульцинею зовет.

Милый,

             даже в музее

                             нет Дульцинеи

и —

          не было.

А небо

            кровью

                         пылает

фоном силуэту.

                         Дон Кихот!

                                           Стой!

                                                     Обратно!

так сюжета

                    не строят,

так

         погибают

                             в подвиге ратном.

26.3.29

«В бою — минута слабости изменой…»

В бою — минута слабости изменой.

Не знаешь ли, какой холодной и немой

Вода бывает? Как надменно

Вознесся Петр над Невой?

Как непреклонно, как жестоко

Зияет шпиль за серой глубиной?

Как жутко мне, как одиноко? —

И вот, когда из полутемных арок,

Из струй дождя, из света фонарей

Я создаю и приношу себе в подарок —

О, не подарок это, а скорей

Подачка — призраков нелепые минуты,

И руку я, чужую мне, держу в своей,

И мне не нужные завязываю путы, —

Тогда — пусть площади твердят мне о борьбе

И улицы о шаге неуклонном —

Я не пойду! Пусть это ложь самой себе,

В таком бессильи и преступное — законом.

Ленинград, 24.9.1928

«Что наших дней искания и споры…»

Что наших дней искания и споры,

Ненужные о будущем слова…

Блистали так же купола соборов.

Все так же медленно текла Нева

И отражала в полдень эти пушки.

Кружились так же вкруг колонн снега,

Когда по этим самым плитам

                                                   Пушкин,

Слагая ямбы, медленно шагал.

17.10.28

ТРИОЛЕТ

Такой враждебный и чужой —

Добычей — город держит в лапах. —

Я пью его смертельный запах,

Чтоб умереть такою же чужой,

Какой прошла торцами мостовой.

Я, Дон Кихот в картонных латах. —

Такой враждебный и чужой —

Добычей — город держит в лапах.

26.10.1928

«Лакей, подать сюда мне счет…»

Лакей, подать сюда мне счет.

Сполна все получай. —

Былым оплачен счет, а вот

Грядущее — на чай!

Звени, звени, звени, металл,

О кругленький поднос!

Кто до меня вот в этот зал

Отчаянья не нес?

И в запах вин, в горящий газ,

В твой дым, дешевый ресторан,

Кто не твердил, в несчетный раз,

Что жизнь пуста, как пуст карман, —

Ведь проносить сквозь пьяный гул,

Сквозь трын-трава, сквозь все-равно

и незнакомку, и цингу

из нас не каждому дано.

До дна пью золотой обман.

Длинней у ламп полоски тьмы —

так, значит, разбивать стакан?

так, жизнь, — с тобою квиты мы?

«Все изломать, все сжечь, все бросить…»

Все изломать, все сжечь, все бросить,

и почти жалами — в ладонь.

Без жалости, без слов. Так льдов

оскал — без слез и без вопросов.

Так скал, горящих снежной пылью.

Упорный, жесткий кверху взмах,

Так пуля, бьющая впотьмах,

В упор, в созвездье глаз — навылет.

Пусть к пропасти. Но шагом твердым.

Но над движеньем воли власть.

Ко дну прийти, а не упасть —

Моя единственная гордость.

А как жужжал, звеня, пропеллер!

Пропеллер сердца. Отражали —

Движенья губ, дрожанье стали.

Захлебываясь, руки пели.

Но выпит залпом, как аккордом.

Не жест, не взмах. Последний звук

Моих немых отныне рук,

И мне осталось — шагом твердым.

ГИМНАСТЫ

Елена ГЛУШКОВА >*

ПАУЧОК

Вьет свою ниточку маленький, серый паук.

Радости, горечи встреч и разлук,

Вспышек, раскаяний медленный круг —

Нитью серебряной выткал паук.

Взлеты — падения — каждый прыжок,

С кем ты был нежен и с кем был жесток —

Маленький, серый, во тьме паучок

Знает и ткет он, а ты изнемог.

Трудится, нитка за нитью, паук…

Как поседел ты, мой друг!..

«Воля России». 1928. № 1

КОЛОКОЛЕНКА

Сидит в траве под колоколенкой —

Такой смешной ребенок голенький.

               А рядом — серый кот.

И щеголяют чинной позою.

И молоко из кружки розовой

               По очереди пьют.

В траве желтеют одуванчики.

И целит прямо в солнце мячиком,

               Сощурясь, мальчуган…

Куда уйду от колоколенки?

О, все равно, мы все невольники

               У тела смертного в плену.

«Казаки». 1929. № 1

ДЕВЧОНКА

               Ах, где-то на свете смеется так звонко,

               Веселая пляшет растрепка-девчонка,

               Взметаются смеха веселые взбросы,

               Взметаются, треплются длинные косы.

Устанет и кинется прямо в траву.

Шепнет одуванчику: — Нет, не сорву. —

И руки раскинув широким движеньем,

Задремлет под кроткой малиновки пенье.

               Проснется, и рада, не зная чему.

               Порою взгрустнется мучительно-сладко;

               В потемках, на старом диване, украдкой,

               Поплачет, не зная сама почему…

И снова забудет про смутную тьму,

И снова кружится растрепкой опять,

И ветер целует взлетевшую прядь…

«Казаки». 1929. № 1

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Тише, тише, надо спать.

О не бывшем помечтать!

Тихий сон стучит в окно.

               Шорох — стук.

               Спи, мой друг!

На ресницах нет ведь краски.