Поэты и убийцы - [35]

Когда его коллега кивнул, судья медленно продолжил:

— Увести ее от лис и этого кошмарного «любимого», конечно, будет непросто, но надеюсь, мне удастся с ней договориться. И раз мы заговорили о Шафран, Ло, я должен тебе сказать, что Могильщик Лу останавливался в храме, который совсем рядом с пустырем. И он верит в странную теорию, что у некоторых людей есть особая связь с лисами. — Судья дернул себя за ус. — Жаль, я не спросил у Шафран, худой у нее отец или в теле.

— Ерунда, Ди, — нетерпеливо сказал Ло. — Шафран же сказала тебе, что, по словам танцовщицы, ее отец хорош собой.

Судья Ди одобрительно кивнул. Несмотря на свой отсутствующий вид, его коллега и сейчас оставался очень внимательным слушателем.

— Да, Ло, так оно и есть. Но Маленькая Феникс могла сказать это, просто чтобы сделать несчастной девочке приятное. Пожалуй, я отправлюсь за ней в разрушенное святилище после обеда, чтобы для этого деликатного дела у меня была вся вторая половина дня. Если, конечно, меня не призовет к себе наместник.

— Избави Небеса! — вскричал, придя в ужас, судья Ло. — Не могу выразить, Ди, как я тебе благодарен! Ты подарил мне луч надежды!

— К несчастью, это очень тонкий луч. Кстати, во сколько ты собираешься начать празднество на Изумрудном утесе? Я полагаю, этот самый утес находится где-то за пределами города?

— Именно так. Это самая знаменитая достопримечательность у нас в окрестностях, старший брат. Она расположена высоко на ближайшем к городу горном кряже, в носилках от западных ворот города туда добираться примерно полчаса. Ты ведь знаешь, что праздник Середины осени полагается отмечать, забравшись повыше в горы. Там на краю векового соснового леса стоит павильон. Тебе там понравится, Ди! Слуги отправятся в путь заранее, после полудня, и все приготовят. А мы выдвинемся около шести, чтобы, прибыв на место, успеть полюбоваться закатом. — Он встал. — Сейчас уже за полночь, а я устал как собака, Ди. Думаю, нам лучше лечь. Я только забегу перед этим взглянуть на стихи, которые написал для меня Могильщик Лу.

Судья Ди тоже поднялся.

— Да, еще раз скажу: каллиграфия изумительная. Но содержание двустишия заставляет предположить, что Лу заранее знал о смерти танцовщицы.

Глава 13

Судья Ди проснулся рано. Он открыл раздвижные двери и в ночном халате вышел на веранду насладиться свежим утренним воздухом. Сад камней еще укрывала тень, и листья бамбука до сих пор блестели от тонкой пленки росы.

Вокруг стояла тишина, нигде не раздавалось ни звука. Казалось, все сегодня припозднились с подъемом. Наверное, слуги закончили убирать в доме после пиршества лишь после полуночи. Впрочем, со двора стоящего напротив здания суда уже доносились какие-то команды и бряцанье оружия — это у охраны началась утренняя муштра.

Неторопливо приведя себя в порядок, судья облачился в широкое платье из синего шелка и квадратную шапочку из жесткой черной газовой материи. Потом хлопнул в ладоши и велел слуге с заспанными глазами принести ему чайную корзинку и миску рисовой каши с маринованными овощами.

Слуга вскоре вернулся, неся тяжелый поднос, на котором громоздилась еда: исходящий паром белый рис, всевозможные маринованные овощи, холодная курятина, омлет с крабами, тофу, бамбуковая коробочка с лепешками и блюдце со свежими фруктами, нарезанными ломтиками. Похоже, тут принято было подавать такой роскошный завтрак. Судья Ди попросил слугу вынести стол наружу, под крышу веранды.

Стоило ему только приступить к еде, как писец принес ему конверт с печатью. К нему прилагалось послание от коллеги.

Старший брат, домоправитель отправляет тело танцовщицы в «Сапфировый павильон». Он намерен внушить, что в интересах всех, кто там находится, сохранить это дело в секрете до завтра, когда я займусь им в суде.

Прилагаю рекомендательное письмо для управительницы «Павильона».

Твой ничтожный младший брат Ло Гуанчжун.

Судья убрал письмо в рукав и приказал писцу проводить его к боковому выходу, объяснив, что хочет совершить утреннюю прогулку. На углу он нанял маленькие носилки и приказал доставить его в «Сапфировый павильон». Пока его несли по улицам, где уже толпились спешащие с утра пораньше на рынок покупатели, он задался вопросом, как его коллега ухитрился скрыть гибель танцовщицы от своих многочисленных слуг. Вероятно, это постарался продувной старый домоправитель.

Носильщики опустили судью перед простой черной лаковой дверью на тихой улице, где преимущественно стояли жилые дома. Ди уже собрался было сказать им, что они, должно быть, ошиблись адресом, но тут заметил на маленькой медной табличке на дверном косяке два иероглифа: «Сапфировый павильон».

Хмурый привратник впустил судью, и он оказался в ухоженном замощенном дворике, который украшали несколько цветущих растений в вазонах из белого мрамора. Над двустворчатыми воротами красного лака в глубине двора на белом фоне были изображены крупные синие иероглифы: «Среди цветов всегда весна». Подписи не было, но каллиграфия наводила на мысли о судье Ло.

Лицо широкоплечего рябого пройдохи выражало сомнение, когда он принял у судьи Ди письмо. Однако, увидев на обратной стороне конверта большую красную печать суда, детина отвесил подобострастный поклон и повел судью по открытой галерее с резными деревянными перилами, покрытыми красным лаком. Обогнув прелестный цветник, они оказались в маленькой приемной.