Поэтические воззрения славян на природу - том 1 - [144]
Темные тучи, облака и туманы казались наблюдающему уму древнего человека (275) покровами или одеждою, в которые рядится небо. О таком воззрении с особенною ясностию свидетельствует наш язык: облако, области, оболоко, оболок — от глагола об-волочить, на-волокло — небо нахмурилось, покрылось тучами, на-волока — погода, когда небо омрачается серыми облаками, оболокаться (облекаться) — одеваться, разболокаться — раздеваться, оболока (оболочка) — одежда, платье, одеяло, верхний покров, облачение — риза, наволока — верхняя покрышка на подушке, волокно — нить и холст; когда на небе собираются грозовые тучи, то крестьяне говорят: «стало натягивать».[1653] В заговорах находим следующие выражения: «оболокусь я оболоками (или темным облаком покроюся), подпояшусь красною зорею;[1654] «облаками облачуся, небесами покроюся»,[1655] т. е. отдаю себя под охрану небесных богов от вражьей силы; понятия «покрывать» и «охранять» сливаются: покров и покровительство, щит и защита. Небо рассматривалось нашими предками, как царство облаков, и потому одни и те же названия служили для обозначения и небесного свода и покрывающих его туч; таклатин. nubes, nebula, греч., др. — вер. — нем. nebal — облако, туман, соответствуют санскритскому nabhas и тождественному с ним славянскому небо;[1656] при слове nubes встречаем в латин. языке nubere в первоначальном смысле: покрывать; nimbus (вместо numbus) — покрывало, фата, облако и дождь. Подобное же сочетание указанных понятий замечается и по отношению к слову coelum — небо, если сравним его с речениями кельтского языка: валлийс. celu — покрывать, прятать, бретон. kel — скрытное место, гаэльс. ceileadh — скрывать, cuil — потаенное место, cul — покрывало и ceal — небо.[1657] Греч., о котором Гезиод говорит как о названии ночного неба, заключающего в своих объятиях землю, есть санскр. Varuna от var — покрывать; в Ведах Varuna употребляется для обозначения небесной тверди в ночное время, т. е. одетой черным покровом, и как ночное небо- имя это противополагается Митре = божеству дня.[1658] Немец, himmel Я. Гримм производит от hima — tego, vestio.[1659] Всёпотемняющий мрак ночи, постоянно сближаемый в мифических сказаниях с мраком, производимым тучами, издревле уподоблялся черному покрову, наброшенному на небесный свод. Гимны Вед говорят о Ночи, что она ткет темную ткань; но прежде, чем успеет ее окончить, восходящее солнце уничтожает ее работу. В нашем литературном языке доселе употребительно выражение: «под покровом ночи», а народная загадка представляет ночной мрак черным сукном: «чорне сукно лизе в викно»; та же самая загадка, с заменою эпитета черный — серым, означает ранний, предрассветный сумрак;[1660] памятники народной поэзии дают утру эпитеты «серого» и «седого».[1661] Подобным же образом Воскресенская летопись выражается о затмении луны: «и бысть образ ея яко сукно черно».[1662] Ночь, по старинному немецкому выражению, надевает шапку-невидимку: «niht helmade» (die Nacht setzte den Helm auf).[1663] По народному поэтическому представлению, ночь слетает быстро, как птица, и своим черным крылом (276) (крыло от крыть лингвистически тождественно с словом: покров[1664]) застилает и небо и землю: «махнула птица крылом и покрыла весь свет одним пером», говорит загадка, означающая ночь.[1665] Дым так же закрывает от глаз предметы, как и ночная тьма; потому народная загадка называет его метафорически серым сукном: «серое сукно тянется в окно» (дым из курной избы).[1666] Тонкая ткань сравнивается с дымом: «рубочок як дым тонесенький»; дымка — легкий, прозрачный покров. В Томской губ. о туманах говорят, что они стелются по горам лоскутьями;[1667] по немецким поверьям, облачные жены (ведьмы) прядут туман и развешивают вокруг горных вершин свою пряжу и ткани; когда падают хлопья снегу — явление это объясняют тем, что frau Holle выбивает свой белый плащ (= снеговое облако).[1668] Новогреческие сказки дают драконам и ламиям (= ведьмам) одеяло с колокольчиками, чрез посредство которого день превращается в ночь, а ночь в день, т. е. облачный покров, с одной стороны одевающий небо мраком, а с другой разгоняющий этот мрак ударами грозы: звон — метафора грома.[1669] Из этого уподобления облаков и туманов — небесным покровам и одеждам родилось сказание о чудесных сорочках, в которые облекаются воздушные девы, прилетающие в образе лебедей и голубок. Народные сказки упоминают о волшебной сорочке, наделяющей того, кто ее носит, необычайною богатырскою силою; приобретается она сказочным героем (= громовником) от змея или птиц, этих мифических представителей бурь и грозы, и только облекаясь в нее, он в состоянии бывает владеть мечом-кладенцом (= молнией).[1670] Так как грозовые тучи пламенеют молниями, то этой волшебной сорочке придается название «огненной». Так, финны представляют громовника Укко в огненной рубашке и на случай войны молят его снабдить своею сорочкою, т. е. защитить своим покровом тело ратника от неприятельских ударов.[1671] Сербы наделяют огненной одеждою дракона: прилетел, говорит песня, змей от Ястребца в терем к Милице,
