Поэтические поиски и произведения последних лет - [28]

Шрифт
Интервал

Все пятнистей вставало Солнце,
                  тыча вспышками,
окружаясь
                  кольцами
                               ко́нцен−
                  трическими.
Рванью пятен изборожденное
                  безжалостно —
в телескопах изображение
                  приближалось к нам.
Плыл над пропастью Шар Земной
                  в невесомости…
И казалось:
                     всему виной
                  в небе Солнце.
Но однажды погожим днем
                  было выяснено,
что исчезло одно пятно
                  ненавистное.
Солнце грело косым лучом
                  тихо, просто,
отболевшее, как лицо
                  после оспы…

ТРЕВОГА

О, милый мир веселых птичьих гнезд!
Их больше нет.
                    Несчастная планета
попала в дождь из падающих звезд
с диаметром
                      от мили до полметра.
Шальные звезды
                      мчатся вкривь и вкось,
шипят и остывают в мути водной.
Как много их, беспутных, пронеслось,
и ни одной
                 спокойной, путеводной.
— Тревога!.. —
                       рупор хрипло говорит.
Прохожих толпы прячутся в воротах.
Но где настигнет нас метеорит?
Где нас раздавит ржавый самородок?
Уже так было с Дублином.
                                         За миг
покончено с Афинами и Веной.
В секунду
           камень огненный возник
и изменил пейзаж обыкновенный.
Проходит год,
                       и не проходит дождь.
И общая тревожность стала бытом.
Кто может знать, когда и ты найдешь
себя,
            звездой безжалостной убитым?
Железо вылетает из небес.
А люди стекла круглые наденут
и шепчутся:
                 а может быть, не здесь,
а может, пролетят и не заденут?
Один сидит на башне, нелюдим,
считает блестки мчащегося скопа,
он — астроном.
                          Он всем необходим,
как врач, с бессонной трубкой телескопа.
Среди все небо исписавших трасс
он вспоминает на седле тренога
от тихий век,
                       когда пугала нас
наивная воздушная тревога.
В который раз
                   на снимке видит он
за миллионы километров сверху
кишащий метеорами район,
подобный праздничному фейерверку?
А здесь, —
              глаза двух полюсов кругля,
бежит, вздымаясь светом Зодиака,
огромная
                     бездомная Земля,
добитая камнями,
                             как собака.

ЗВЕЗДА

Звезда зажглась
                        в ночной вселенной,
нет, не зажглась, а родилась.
Звезда, не гасни,
                          сияй нетленно,
светись на небе ради нас!
Но лишь зажглась,
                              как уронилась
из мирозданья навсегда…
Скажи на милость,
                         скажи на милость,
куда девалась ты, звезда?
Не оттого ль
                       так жарко сердцу,
что ты горишь в моей груди?
Звезда, погасни,
                       помилосердствуй,
твой жар убьет меня — уйди!

БЕССОННИЦА СОЛНЦА

Плывет путем земным
Земля.
                    Сияет день ее.
У Солнца ж бред:
                                за ним
ведется наблюдение.
Земля из-за угла
подстерегает диск его.
Схватила в зеркала.
Спустила вниз.
                       Обыскивает.
Коронограф ведет
трубой по небу зрительной.
Земля себя ведет
неясно, подозрительно.
Зеркальные круги
преследуют.
                  Исследуют
те ядра,
               о каких
планетам знать не следует.
Одной из полусфер
Земля в пятне пошарила.
Ушла.
                Следит теперь
другое полушарие.
Закрыть лицо Луной!
Чернеть еще надменнее!
Доволен Шар Земной —
он ожидал затмения.
Посты в горах.
                          Досье
ведутся.
               Линзы глянули.
Фиксируются все
встревоженные гранулы.
Поднявшись в высоту,
захватывают атомы…
Как не взрываться тут?
Как не покрыться пятнами?
Протоны слать!
                            Трубу
слепить протуберанцами,
волной магнитных бурь
глушить, глушить их рации!
Такой у Солнца бред,
как у людей в бессонницу.
Горячкой лоб нагрет.
Горит.
             К закату клонится.

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЧАС НА СОЛНЦЕ

Освещен розоватым жаром
танцевального зала круг:
места много летящим парам
для кружащихся ног и рук.
Балерины в цветном убранстве
развевают вуалей газ,
это танец
                     протуберанцев —
Cʼest la dance des protuberances!
Пляшет никель, железо, кальций
с ускорением в тысячу раз:
— Schneller tanzen,
                             Protuberanzen! —
Все планеты глядят на вас.
Белым пленникам некуда деться,
пляшет солнце на их костях.
Это огненный пляс индейцев
в перьях спектра вокруг костра.
Это с факелом, это с лентой
и с гитарою для канцон,
и спиральный,
                         и турбулентный
в хромосфере встает танцор.
Из-под гранул оркестр как бацнет!
Взрыв за взрывом,
за свистом свист:
— These is protuberances dancing! —
Длинноногих танцоров твист.
— Questo danza dei protuberanze! —
Это пляшут под звездный хор
арлекины и оборванцы
с трио газовых Терпсихор.
И затмения диск — с короной,
в граммофонном антракте дня,
где летим в пустоту с наклона —
мы с тобой —
                        два клочка огня!

СОЖАЛЕНИЕ

Меня оледенила жалость!
Над
           потемневшею листвой
звезда-гигант внезапно сжалась
и стала
               карлицей-звездой.
Она сжимается и стынет
и уплывает
                        в те миры,
где тускло носятся в пустыне,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Лирические произведения

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.