Поэт, или Охота на призрака - [167]

Потом мне неожиданно пришло в голову, что Бэкус, должно быть, пребывает в панике. Видеокамера оказалась выведена из строя, и он не мог знать, что случилось с Торсоном. Если Боб решит, что агент еще жив и его можно спасти, то я должен быть готов к тому, что в любую минуту в магазин ворвется группа захвата и пустит в ход светошумовые гранаты, слезоточивый газ и тому подобное. Если Бэкус будет уверен, что Торсон мертв, то мне, скорее всего, предстоит провести тут ночь.

– Значит, ты здесь не работаешь? – спросил меня Глэдден. – Тогда кто ты? Я тебя знаю?

Я заколебался: сказать ему правду или нет?

– Фэбээровец?

– Нет, я не из ФБР. Я репортер.

– Репортер? Собираешься взять у меня интервью?

– Если ты согласишься его дать. Кстати, если хочешь поговорить с ФБР, то подними вон тот телефон и положи трубку на рычаг. Они позвонят.

Глэдден посмотрел на телефон, сброшенный с перевернутого стола. Аппарат валялся на полу – трубка упала с рычага и издавала короткие гудки. Ворон запросто мог дотянуться до него, не покидая своего укрытия и не подвергая себя риску. Подтащив телефон за шнур, Глэдден пристроил трубку на место.

– Я узнал тебя, – сказал он мне. – Ты…

Телефон разразился трелью, и Глэдден снял трубку.

– Говори! – резко приказал он.

Последовало продолжительное молчание. Глэдден долго слушал, а потом ответил:

– Ну хорошо, агент Бэкус, я рад, что наше знакомство наконец состоялось. Я многое о тебе знаю. И о твоем отце, конечно, тоже. Я прочел его книгу. Откровенно говоря, я давно мечтал, что когда-нибудь мы побеседуем… ты и я. Твой папаша уже вышел в отставку, как я слышал? Жаль, что вам с ним не удалось сыграть в одной команде… Что? Нет, Бэкус, это невозможно, потому что у меня здесь двое заложников. Только попробуй сунуться, и я их так отделаю, что мать родная не узнает. Помнишь случай в Аттике? Так что взвесь все хорошенько, агент Бэкус. Подумай, как бы поступил на твоем месте папочка. А теперь до свидания.

Глэдден дал отбой и посмотрел на меня. Сорвав с головы парик, он со злостью швырнул его через всю комнату.

– Как ты сюда попал, репортер? ФБР обычно не допускает в свои дела посторонних.

– Ты убил моего брата. Вот почему я здесь.

Глэдден смерил меня внимательным взглядом:

– Я никого не убивал.

– Они приперли тебя к стенке, Глэдден. Что бы ты ни сделал с нами, тебе каюк. Тебя не выпустят. ФБР…

– А ну-ка заткнись. Я не желаю тебя слушать.

Он снова взялся за телефон и набрал номер.

– Я хочу поговорить с адвокатом Краснером, это срочно… Уильям Глэдден… Да, тот самый.

Ожидая, пока адвокат возьмет трубку, Глэдден в упор смотрел на меня, а я – на него. Внешне я старался казаться спокойным, но мысли мои сменяли друг друга с удивительной быстротой. Как избежать нового кровопролития? Я не видел никакого выхода из создавшегося положения. На мой взгляд, Глэдден был не из тех, кого можно уговорить сдаться и покинуть помещение магазина с поднятыми руками. Он не хуже меня знал, что через год-другой его либо посадят на электрический стул, либо отправят в газовую камеру – в зависимости от того, правосудие какого штата доберется до него первым.

Наконец Краснер ответил, и в течение следующих десяти минут Глэдден быстро излагал ему сложившуюся ситуацию, сердито отвергая советы, которые по ходу дела давал адвокат. Закончив беседу, он швырнул трубку на аппарат.

– Полное дерьмо! – прокомментировал он.

Я промолчал, искренне надеясь, что каждая минута приближает меня к спасению. ФБР, должно быть, уже разработало какой-то план, вызвало снайперов или группу захвата.

Снаружи понемногу темнело, но сквозь высокие витрины я отчетливо видел крышу торгового центра напротив. Мои глаза шарили по ней в надежде заметить торчащий ствол снайперской винтовки или пригнувшуюся за вентиляционной трубой фигуру, но ничего утешительного я так и не разглядел. Наверное, прошло еще слишком мало времени.

Опустив голову, я, однако, тут же поднял ее снова и прислушался. До меня наконец дошло, что вот уже несколько минут я не слышу приглушенного гула машин, движущихся по бульвару Пико. Значит, движение уже перекрыто. Что бы теперь ни произошло, это должно было произойти совсем скоро, и я повернулся к мистеру Кумбсу, рассчитывая как-нибудь подбодрить его.

Владелец «Дата имэджинг» являл собой жалкое зрелище. Его рубашка промокла насквозь, и даже узел галстука под подбородком, на который попадала большая часть пота, беспрестанно стекавшего по лицу и щекам, основательно раскис. Мистер Кумбс был бледен как мел и настолько походил на человека, которого рвало целый час подряд, что я мысленно ему посочувствовал.

– Эй, Глэдден, отпусти продавца. Он не имеет к этому никакого отношения. Продемонстрируй свою добрую волю.

– Вряд ли это будет разумно, – отозвался Глэдден, и в это время раздалась трель телефона.

Он взял трубку, поднес к уху, послушал, но ничего не сказал и тихо положил ее обратно. Аппарат тут же зазвонил снова, и Глэдден, нажимая на кнопки, поочередно заблокировал обе линии. Теперь дозвониться в магазин было нельзя.

– Не делай глупостей, – сказал я. – Поговори с ними, вдруг сумеете найти какой-то компромисс.