Поэт, или Охота на призрака - [153]

– Ровно то же, что и вы, детектив. Давайте зовите вашего начальника, я с ним поговорю.

Свитцер ушел и довольно быстро вернулся в сопровождении какого-то мужчины – лет на десять старше него, фунтов на тридцать тяжелее и по меньшей мере вдвое более сердитого.

– Какие проблемы? – осведомился тот недовольно.

– Никаких, капитан.

– Мое звание – лейтенант.

– Так вот, лейтенант, ваш человек, очевидно, меня не понял и растерялся. Я уже объяснял ему, что расследованием дела Уильяма Глэддена теперь занимается ФБР, которое работает совместно с полицией Лос-Анджелеса и нескольких других городов на всей территории страны. Мы специально приехали в Санта-Монику, но детектив Свитцер отчего-то решил, что если он не передаст ФБР имущество, изъятое у Уильяма Глэддена при аресте, то окажет нам огромную помощь и тем самым ускорит задержание опасного преступника. Но я вынужден открыть вам глаза, лейтенант: на самом деле такое поведение может свести все наши усилия на нет, и мне, откровенно говоря, удивительно, что здесь этого не понимают. Рассчитывая на вашу поддержку и помощь, я даже захватил с собой корреспондента одной из самых крупных американских газет, и теперь мне очень неприятно, что он также стал свидетелем столь бюрократического отношения со стороны местных правоохранительных органов.

Торсон театральным жестом указал на меня, и Свитцер с лейтенантом тут же впились в мою персону глазами. Откровенно говоря, меня это порядком разозлило.

Наконец лейтенант перевел взгляд на Торсона.

– Я не понимаю, – сказал он, – зачем вам вещи Глэддена? Я видел опись: там упоминаются фотоаппарат, солнечные очки, спортивная сумка и пакетик леденцов. Ни пленки, ни фотографий при нем обнаружено не было. С какой стати ФБР забирает все это у нас?

– Вы подвергали конфеты химическому анализу?

Лейтенант покосился на Свитцера, и тот слегка качнул головой, словно подавая шефу тайный знак.

– Именно поэтому мы их и забираем, – заявил Торсон. – Необходимо проверить, не было ли туда что-то подмешано. Теперь относительно фотоаппарата. Вы об этом не знаете, но в процессе расследования нам в руки попало несколько фотографий. Я не могу разглашать, что именно запечатлено на снимках; достаточно будет просто сказать, что они, вне всякого сомнения, противозаконны. И вот что интересно: как выяснилось, аппарат, посредством которого были сделаны эти снимки, имеет едва незаметный дефект – пузырек воздуха в линзе объектива. На каждом фото этот дефект виден весьма отчетливо, и по нему, как по отпечаткам пальцев, мы сможем установить, были они выполнены аппаратом Глэддена или нет. Но для этого, как вы понимаете, нам нужна сама камера. Только тогда мы сможем что-то доказать. Кроме того, не мешает разобраться, чем Глэдден занимался – не считая его преступлений. Именно этим и объясняется наша просьба передать ФБР вещи задержанного. Поверьте, джентльмены, мы с вами хотим одного и того же.

Лейтенант долго молчал. Наконец он повернулся и зашагал прочь. На ходу обернувшись, бросил Свитцеру через плечо:

– Проследи, чтобы на каждый предмет была отдельная расписка.

Свитцер сразу скис и поплелся за лейтенантом. Он не протестовал, но бормотал что-то очень жалобное, пытаясь оправдаться и объяснить, почему ему пришлось оторвать начальство от важных дел. Когда они оба скрылись за углом, я придвинулся к Торсону и прошептал:

– Не забудь предупредить, когда в следующий раз соберешься использовать меня подобным образом. Мне это не нравится.

Торсон самодовольно ухмыльнулся:

– Хороший следователь использует любые имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы достичь цели. На сей раз под рукой оказался ты.

– Это правда насчет фотографий и необходимости исследовать сам аппарат?

– А неплохо придумано, верно?

Свитцер мог спасти остатки своего достоинства только одним способом, и, разумеется, детектив им воспользовался. Нам пришлось прождать у стойки еще десять минут, прежде чем он появился с картонной коробкой в руках. Поставив ее на стол, протянул Торсону акт о передаче и несколько бланков расписок. Гордон попытался открыть коробку, но Свитцер решительно накрыл крышку ладонью.

– Все на месте, – сказал он. – Сначала подпишите бумаги, чтобы я смог вернуться к работе. У меня много дел.

Выиграв войну, Торсон мог позволить себе уступить в последней битве и быстро подписал все, что требовалось.

– Верю, – сказал он, подмигивая.

– Когда-то я тоже собирался стать агентом ФБР, – задумчиво проговорил Свитцер.

– Не стоит слишком расстраиваться, – отозвался Торсон. – Приемных испытаний очень многие не выдерживают.

Лицо детектива слегка порозовело.

– Дело не в этом, – пояснил он. – Просто я решил, что мне больше по душе оставаться человеком.

Торсон поднял палец и наставил его на Свитцера, словно пистолет.

– Вот и славно, – резюмировал он. – Ну что, прощаемся, человек Свитцер?

– Да, пожалуй. И еще… Если фэбээровцам еще что-нибудь от нас понадобится… я бы на вашем месте постеснялся даже звонить.

На обратном пути я не выдержал:

– Разве ты не знаешь, что на мед можно поймать гораздо больше мух, чем на лимон?

– Зачем же переводить мед на мух? – парировал Торсон.