Поэмы - [44]

Шрифт
Интервал

Описание морской бури. Гибель флотилии

Жемчужину редчайшую для нас
Извлек нырнувший в море водолаз…
* * *
Для путешествия морского все
Уже закончено, готово все…
Пошли большие корабли вперед —
За каждым забурлил водоворот.
Пошли за ними стаями челны.
Волнами их вздымаемы, челны
Качались так, как если б в этот час
Удар подземный весь Китай потряс.
Морское дело знают моряки:
Им весла — то, что рыбам плавники.
Усердно корабельщики гребли,
Неслись, волну взрезая, корабли,
Неслись челны — и каждый, словно конь, —
Разбрызгивая водяной огонь…
Два дня, две ночи плыли корабли.
Все ближе к цели были корабли.
Сильней вздувает ветер паруса,
Волна морская, словно бирюза:
Сливаются с водой края небес.
Открылся для Фархада мир чудес:
И вёсел плеск, и мачт высоких скрип,
И вид шныряющих диковин-рыб.
Посмотришь — сердце в ужасе замрет:
Страшилища неведомых пород!
Плывут, как будто горы-острова,
А присмотрись — живые существа.
То — рыбы, а не горные хребты,
Как волны, их узорные хребты.
А скорость их! Небесный метеор
В своем паденье не настолько скор.
Те безобразьем отвращают, те
Ни с чем нельзя сравнить по красоте, —
Так изумительна окраска их,
Все очертанья, вся оснастка их.
Вокруг кишели тучи мелких рыб.
Всю эту мелочь мы сравнить могли б
С густой травой, что буйно, без числа
Вкруг мощных кипарисов проросла.
Немало в море и Фархад и шах
Встречали исполинских черепах.
Их костяные страшные тела
Вздымались над водой, как купола,
Что так вселенский зодчий воздвигал
И сам в пучину моря низвергал.
И неуклюже плавающих вкось
Им видеть в море крабов довелось.
Столкнется с черепахой краб порой —
Столкнулась, ты б сказал, гора с горой.
За рыбами, как тигры вод морских,
Акулы шли и пожирали их.
Их тело — как гранитная гора,
А кожа их — шершавая кора,
И вся в шипах. А пасть откроют — в ней
Не счесть зубов… нет, не зубов — гвоздей!
А на спине — плавник стоит торчком, —
Зови его пилой, — не плавником.
Нет! Копья полчищ моря — тот плавник,
Зубцы твердыни горя — тот плавник!
Вокруг морских собак бурлит всегда,
Как муравейник вкруг змеи, вода.
На суше много хищников живет,
Но их не меньше и в пучине вод.
Кто нужным счел и воды населять,
Оплел сетями и морскую гладь…
* * *
Так, наблюдая чудеса везде,
Два дня уж плыли шах и шах-заде.
Однако их на бедствия обрек
В делах своих непостижимый рок.
Недобрым резким ветром дунул юг, —
Морская буря разразилась вдруг.
И ужаснулись даже моряки,
И, разрывая ворот, старики
В отчаянье докладывали так:
«Приметы знает опытный моряк:
Бушует эта буря раз в сто лет, —
Добра не ждать, а ждать великих бед!»
Решили так: пока возможность есть,
Шах должен с сыном в лодку пересесть,
А эта лодка — месяца быстрей
Могла стремиться по зыбям морей.
Быть может, челн успеет их умчать,
Пока не начал ураган крепчать.
Ладью спустили. На беду свою,
Фархад-царевич первым сел в ладью.
Но вихрь, вонзив мгновенно когти волн,
Прочь оттащил от корабля тот челн.
Старик хакан, оставшийся один,
Рвал в исступленье серебро седин,
Рыдал, вопил… А где-то вдалеке
Сын мерил море в зыбком челноке.
Кто мог разлуку эту им предречь?
Увы, она не предвещала встреч!..
А ураган, как разъяренный зверь,
Пришел уже в неистовство теперь:
Обрушил с неба мировой потоп:
До дна пучину моря всю разгреб;
Не только воды, — небо всколебал,
То небо вниз швырял, то в небо — вал,
И не до нижних сфер, а до высот
Девятой сферы вал иной взнесет;
И пеною все плещет в небеса,
Пощечинами хлещет небеса,
А от таких пощечин небосвод
Темнел, стал мрачным очень небосвод.
Настала ночь… Но ураган не тих,
Катил он сотни тысяч волн больших —
И по волнам швырял туда-сюда,
Как щепки, величайшие суда;
То погружал их мачты в бездны он,
То тыкал ими в свод небесный он,
Как тычет пикой в грудь врага батыр.
И тысячи проткнул он в небе дыр:
Светила, замерцавшие сквозь тьму,
Служили доказательством тому.
Созвездья Рыб и Рака, трепеща,
В пучину вод низверглись сообща.
А остальные — в страхе пред водой,
Едва завидя месяц молодой,
К его ладье все устремились, в ней
Спастись пытаясь от морских зыбей.
И ангелы, путей небес лишась,
Ныряли в море, в уток превратясь.
* * *
Прошла в жестокой непогоде ночь.
Когда была уж на исходе ночь —
И лоно неба стало поутру
Подобно бирюзовому шатру, —
Свирепый ураган ослаб, уснул,
И моря успокоился разгул.
Но корабли! Из сотни их едва
Держались на воде один иль два!
Хоть были очень крепки корабли, —
Разбила буря в щепки корабли,
И море на себе теперь несло
Осколок мачты, утлое весло,
Несло обломки жалкие досок,
И люди, за такой держась кусок,
Зависели от милости волны,
Как без руля и паруса челны.
Счастливец тот, кто сразу же погиб,
Кто заживо не стал добычей рыб!..
* * *
Но уцелел в ту ночь не потому,
Что рок был благосклоннее к нему,
Корабль, на коем шах и Мульк-Ара
Спасительного дождались утра, —
Нет, причинив ему немало зла,
Судьба его осилить не смогла!
Но люди, плывшие на нем, — увы,
Безумны были иль полумертвы!
Носило море их из края в край,
В конце концов их отнесло в Китай,
Где выбросил их на берег прибой.
Там жители сбежались к ним толпой,
И лишь узнали, что произошло,
Какое корабли постигло зло,
Что унесло Фархада в океан,
И что на этом судне — сам хакан, —
И местный хан, и тамошний народ
Так много проявили к ним забот,

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Кыз-Жибек

Казахская народная лиро-эпическая поэма, названа по имени героини. В переводе означает Девушка Шёлк, Шелковая девушка. Это произведение — жемчужина казахского фольклора. Казахская «Ромео и Джульетта» воспевает верность в любви, дружбе, отвагу и патриотизм. Романтический эпос, разворачивающийся в начале XVI века, когда впервые из многих степных родов и племен образовывалось Казахское ханство, записан в XIX веке. Впервые издан в 1894 году в Казани. Сегодня известно шестнадцать оригинальных версий эпоса. В 1988 году поэма была переведена на русский язык Бахытжаном Канапьяновым.


Неофициальная история конфуцианцев

«Неофициальная история конфуцианцев» является одним из лучших образцов китайской классической литературы. Поэт У Цзин-цзы (1701-1754) закончил эту свою единственную прозаическую вещь в конце жизни. Этот роман можно в полной мере назвать литературным памятником и выдающимся образцом китайской классической литературы. На историческом фоне правления династии Мин У Цзин-цзы изобразил современную ему эпоху, населил роман множеством персонажей, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».