Поэмы - [37]

ГЛАВА XIV ОБРЕЧЕННОСТЬ ФАРХАДА

Юность. Врожденная скорбь.

Страстное влечение к рассказам о несчастной любви.

Старания хакана развеселить сына.

Искусство чародеев. Дворец Весны.

Дворец Лета. Дворец Осени.

Дворец Зимы. Вазир Мульк-Ара

Тот зодчий, что такой дворец возвел,

В нем все предусмотрел и все расчел.

* * *

Любовь сказала: «Мной Фархад избран, —

Румянец розы превращу в шафран».

На стройный стан его давя, печаль

Решила изогнуть «Алиф», как «Даль».[53]

Клялась тоска: «Он мной заворожен, —

Из глаз его навек похищу сон!»

Мечтала скорбь: «Разрушу я потом

До основанья этот светлый дом…»

Хоть замыслов судьбы предречь нельзя,

Но не заметить их предтеч — нельзя:

Готовя нам злодейский свой удар,

В нас лихорадка зажигает жар;

Пред тем как осень оголит сады,

Шафранный яд уже налит в сады;

Кому судьба грозит бедой большой,

Тот омрачен заранее душой;

Хотя пиров не избегал Фархад,

Но в сладость их тоска вливала яд.

Он пьет розовоцветное вино, —

Не в сласть ему, заметно, и вино.

И музыка звучит со всех сторон, —

И музыкой Фархад не ободрен.

Не веселит ни песня, ни рассказ,

Ничто не радует ни слух, ни глаз.

А если в грустных месневи поют

О двух влюбленных, о любви поют, —

Иль о Меджнуне вдруг заговорят, —

В слезах, горюя, слушает Фархад…

Отец вздыхал: «Что это значит все?

Что сын тоскует, что он плачет все?

Иль мой Китай совсем безлюден стал?

Иль он диковинами скуден стал?

Иль девушки у нас нехороши,

Жасминогрудые, мечта души?

Иль нет у нас искусных штукарей,

Что чудеса творят игрой своей:

Из чаши неба достают мячи,

Проглатывают острые мечи;

Стянуть умеют мастера чудес

Фигуру с шахматной доски небес.

Во тьме ночной умеют вызвать день,

День затмевают, вызвав ночи тень;

Черпнут воды ладонью — в ней огонь,

Черпнут огонь — полна воды ладонь;

На паутинке держат тяжкий груз,

Меняют вид вещей и пищи вкус,

И делают иные чудеса,

В смущенье приводя и небеса…»

О чародеях вспомнив, с той поры

Хакан их приглашал на все пиры.

Царевича их мастерство влекло,

Оно в нем любопытство разожгло,

И стал следить за их работой он,

Вникал во все с большой охотой он,

Постиг все тайны их волшебных дел

И, наконец, к ним также охладел.

Да, свойство человека таково:

Все недоступное влечет его,

Для достиженья не щадит он сил,

Но лишь достиг желанного — остыл…

Когда хакан увидел, что Фархад

Уже всем этим радостям не рад,

Он призадумался и духом пал:

Казалось, он все средства исчерпал.

Но нет, — придумал! О, любовь отца!

Четыре будет строить он дворца:

«Четыре времени имеет год, —

Для каждого дворец он возведет.

Пусть в них живет поочередно — пусть

В них навсегда Фархад забудет грусть,

И каждый раз, живя в дворце ином,

Иным пусть наслаждается вином.

Каков дворец — таков при нем и сад, —

Там розы самоцветами висят.

Дворцу весны, приюту нежных грез,

Приличествует цвет весенних роз,

Пленяет зелень летом нам сердца, —

Зеленый цвет — для летнего дворца.

Ты так его, строитель, сотвори,

Чтоб садом был снаружи и внутри.

А третьему чтобы нашел ты цвет,

Как осени шафранно-желтый цвет.

И золотом его щедрей укрась,

Чтоб с осенью была полнее связь.

Дворец четвертый для зимы построй,

Чтоб спорил белизною с камфарой,

Чтоб он сверкал, как горный лед, как снег, —

Дворец для: зимних радостей и нег!

Когда же все четыре завершим, —

Невиданное в мире завершим.

Земных сравнений им не выбирай, —

В любой дворец Фархад войдет, как в рай,

В Китае соберу со всех концов

Красавцев и красавиц для дворцов, —

Гилманов, гурий поселю я там,

Наследника развеселю я там.

Скорей представь нам, зодчий, чертежи, —

Всю мудрость, дар свой, душу в них вложи.

И тотчас же ремесленных людей

Мы соберем по всей стране своей,

Чтоб каждый в дело все искусство внес,

Будь живописец иль каменотес, —

Чтоб вытесать побольше плит могли б

Из каменных разнопородных глыб,

Дабы из них полы настлать потом

Иль выложить дворцовый водоем;

Картины пусть нам пишут для дворцов,

Пусть шелком нам их вышьют для дворцов,

Чтоб каждый миг, куда б ни бросил взгляд,

Искусством развлекаться мог Фархад.

Покуда же последний из дворцов

Не будет окончательно готов,

Мы также сыну не дадим скучать:

Фархад ремесла станет изучать,

И, чем трудиться больше будет он,

Тем скорбь свою скорей забудет он…»

Хакан повеселел от этих дум.

Но одному трудней решать, чем двум.

Был у него один мудрец-вазир,

Прославленный на весь китайский мир.

Благоустроен был при нем Китай,

Украшен был его умом Китай.

Велик вопрос был иль ничтожно мал,

Шах только с ним дела предпринимал.

Вазиру имя было Мульк-Ара.[54]

Он был душой хаканского двора,

Он преданнейшим человеком был,

Он при Фархаде атабеком был,

И за Фархада, как родной отец,

Скорбел немало тот вазир-мудрец.

И в этот раз хакан послал за ним —

И поделился замыслом своим.

И тот сказал хакану: «Видит бог,

Мудрей решенья ты найти не мог.

Скорей за дело, чтоб Фархад не чах…»

И дело все ему доверил шах.

И Мульк-Ара, душой возликовав,

Перед хаканом прах поцеловав,

Ушел и дома стал вести учет

Припасов, средств, потребных для работ…

* * *

Подай мне, кравчий, чистого вина, —

Постройки роспись вся завершена.

Не вечны и небесные дворцы,

Что ж наши легковесные дворцы?!

ГЛАВА XV СТРОИТЕЛЬСТВО ДВОРЦОВ

Выбор места. Приглашение мастеров.

Зодчий Бани. Художник Мани.

Мастер каменных дел Карен.