Поэмы - [24]

Шрифт
Интервал

Мне убивать тебя корысти нет,
Сам знаешь — бык мне нужен на обед.
Враги твои — охотники одни;
И ты остерегайся западни.
Но если в сеть ловца ты попадешь —
То знай: во мне спасителя найдешь.
Твой крик услышав, я примчусь бегом
И вмиг с твоим разделаюсь врагом.
Вот этой страшной лапою моей
Спасу тебя от вражеских сетей!»
Так лев могучий мягко говорил,
Что сердце турача обворожил.
Вот лев и птица в дружбе поклялись
И впрямь, как братья кровные, сошлись.
Где лев свирепый в полдень отдыхал,
Туда турач без страха прилетал.
И даже, шла о нем в лесу молва,
Садился смело он на гриву льва,
Как птица легендарная Анка
На гребень царственного шишака.
Порой — «На помощь!» — в шутку он кричал;
За это лев сердился и ворчал:
«Эй, друг, не лги, со мною не шути!
Ложь до добра не может довести».
Но турачу понравилась игра.
«На помощь!» — он в кустах кричал с утра,
А лев устал его увещевать,
Не стал на крик вниманья обращать.
Так жил шутник до рокового дня,
Когда его поймала западня.
Беспечно начал он зерно клевать
И в сеть попал, а сеть не разорвать.
Он закричал: «На помощь, — друг, скорей!
Один я тут не вырвусь из сетей!»
Спросонья лев подумал: «Снова крик…
Какой обманщик! Экий озорник!
Сто раз напрасно он меня пугал,
Сто раз его спасать я прибегал.
Сто раз обман устроивши такой,
Он только потешался надо мной!..»
О помощи не докричался лжец —
Попал в беду, настал ему конец.
Тому, кто никогда нигде не лжет,
Без спора верит на слово народ.
* * *
Будь, Навои, прямым в своих речах,
Будь искренним в напевах и стихах!
О кравчий, дай отрадный мне фиал,
Чтоб выпил я — и льву подобен стал!
Пускай пирушку озарит свеча!
Пускай дадут кебаб из турача!

ГЛАВА XLII

ОДИННАДЦАТАЯ БЕСЕДА

О возвышенности звезд на небе знаний

ГЛАВА XLIII

Рассказ о встрече имама Фахра Рази и султана Мухаммада Хорезм-шаха в бане
Познания взыскующих притин,
Имам всех верных в мире Фахраддин
В Хорезме свой шатер установил,
Но Хорезм-шах его не посетил;
Мол — как живешь? Не надо ли чего?
И Фахраддин не посетил его.
Шах устыдился, встречи стал искать,
Имам не захотел его принять.
И не могли их люди помирить,
Завесу отчужденья приоткрыть.
Имам великий в баню раз пошел;
Шах в ту же баню в тот же час пошел.
И там — в пару, в горячих облаках,
Ученого спросил хорезмский шах:
«О мудрый муж — прославленный везде,
Скажи — что нас на Страшном ждет суде?
Кому, какие муки суждены
Там — на путях загробной стороны?»
Уместно — в бане — задал шах вопрос.
И так имам ответно произнес:
«Ты знать хотел, что там — за гранью тьмы?
Так знай: все там, как в бане, будем мы.
Там нищий и султан, во всем равны,
Предстанут пред судом — обнажены.
Ты голым в баню Страшного суда
Войдешь, венец оставив навсегда.
А я на грань судилища того
Вступлю в сиянье знанья своего.
Ты здесь могуч и самовластен был,
Ты будущего сам себя лишил!»
* * *
О Навои, познанием живи,
В деяньях знание осуществи!
Эй, кравчий, дай вина познанья нам,
Чтобы молитву позабыл имам!
А пьющим то вино — как дольний прах
И золотой Хорезм, и Хорезм-шах!

ГЛАВА XLIV

ДВЕНАДЦАТАЯ БЕСЕДА

О людях Калама

ГЛАВА XLV

О том, как возвеличился Якут благодаря своему прекрасному почерку, высокому искусству калама и кисти
На ветке сада бренности живой
Был в Сухраварде славен шейх святой.
Он дива вожделений истребил,
В зените истины кометой был.
Раз во дворец халифа шейх пришел,
Как милость вечного в долину зол.
И как Хиджас пред Меккой, перед ним
Державный преклонился Мутасим.[21]
На трон пришельца усадил халиф
И рядом сел, беседой с ним счастлив.
Ларец один, в нем — пара жемчугов,
Как две звезды в созвездье Близнецов.
Шейх говорил, что путь наш — тарикат.
Халиф ему внимал, потупя взгляд.
И слушали, дыханье затая,
Придворные, царевичи, князья.
Окинул взглядом шейх огромный зал
И вдруг — в толпе Якута увидал.
И он, стремительно покинув трон,
Якуту отдал поясной поклон.
Халиф сказал: «Посмею ли спросить,
Я сам тебе по-рабски рад служить;
За что же честь ему! Кто он такой,
Что ты пред ним склонился головой?»
Ответил шейх: «Он, средь людей дворца,
Единственный — по милости творца.
Ты сам отличья выше дать не мог
Той степени, что дал ему сам бог!
Искусством переписывать Коран
Он славится до отдаленных стран.
И с ним никто в искусстве не сравним,
Вот почему склонился я пред ним».
Халиф был несказанно изумлен,
Якута скромного возвысил он.
С тех пор в покоях царского дворца
Он занял место главного писца.
* * *
О Навои, перечеркни слова,
В которых нет дыханья божества!
Друг, яхонтовым нас пои вином,
Покамест до Багдада не дойдем!
Чтобы опорой сильной я владел,
Чтоб камень желтый яхонтом зардел!

ГЛАВА XLVI

ТРИНАДЦАТАЯ БЕСЕДА

О тех, кто приносит пользу людям

ГЛАВА XLVII

Рассказ о том, как Айюб указал дорогу вору

ГЛАВА XLVIII

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ БЕСЕДА

Жалоба о построении судьбы

ГЛАВА XLIX

Рассказ о том, как Искандар завоевал весь мир

ГЛАВА L

ПЯТНАДЦАТАЯ БЕСЕДА

О пьянстве

О ты, что в радость плотскую влюблен,

Невежества вином ты упоен.


Ты бражничаешь, дух живой губя,

Разгул и днем и ночью у тебя.


В твоем нутре всегда кипит вино;

Не ты кричишь — в тебе кричит вино.


Как хум, гордынею вскипаешь ты,

Что ты ничтожен — забываешь ты.


Ты говоришь, но речь твоя гнусна;

Как пена, на губах твоих слюна.


Ты позабыл о жизненном вине,

Ты позабыл и о последнем дне.


Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций

Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах ибн Баттута ал-Лавати ат-Танджи по праву считается величайшим путешественником мусульманского средневековья. За почти 30 лет странствий, с 1325 по 1354 г., он посетил практически все страны ислама, побывал в Золотой Орде, Индии и Китае. Описание его путешествий служит одновременно и первоклассным историческим источником, и на редкость живым и непосредственным культурным памятником: эпохи.


Благословение Заратуштры (Африн-и-Зартукхшт)

Предлагаемый Вашему вниманию короткий текст называется «Африн-и-Зартукхшт». Номинально он относится к авестийской книге «Афринаган», к которой примыкают в качестве приложения так называемые «Африны» (Благословения). Большая их часть составлена во времена Сасанидов на среднеперсидском языке, вероятно, самим праведным Адурбадом Мараспэндом, но «Африн-и-Зартукхшт» примыкает к этим текстам только по схожести названий. Разница же в том, что это именно авестийский текст, составленный в древности на обычном языке Авесты, кроме того, он не соотносится ни с одним из известных сейчас Афринаганов (специальный авестийский ритуал) и, вероятнее всего, является фрагментом более обширного, но не сохранившегося авестийского текста, который входил в 11-й наск Авесты – «Виштасп-Саст-Наск».


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».