Поэмы - [149]

Шрифт
Интервал

Сей старец несказанной красоты.
Ты предстоишь пред светлостью его —
Перед очами шейха твоего![170]
Направо — полководец войска слов,
Завоеватель стран — Эмир Хосров.
А слева старец — твой духовный пир, —
Он звал тебя на этот светлый пир.
Коль эти люди — плоть, наставник твой
Пусть назовется их живой душой.
А коль душа нетленная — они,
Его со светом Истины сравни!
Ты видишь круг пирующих вдали?
Иди к ним, поклонись им до земли!
Они — великие! Ты это знай,
Пред ними блеска речи не являй!»
Я, вняв совету, устремился к ним,
К своим предтечам, ангелам земным.
И, увидав меня за сто кары,
Они свои покинули ковры;
И встали, и навстречу мне пошли,
Как будто не касаяся земли.
С кем предстояла встреча впереди,
Я знал: то — Фирдоуси и Саади,
И вещий Санаи, и Унсури,
И дивный Хагани, и Анвари.[171]
Коль все о них подробно говорить,
Рассказ я не успею завершить.
Пересказать я также не смогу,
Как очутился вдруг я в их кругу.
Тут подошел к нам — Солнце трех веков —
Шейх Низами, и рядом с ним Хосров,
И знаний океан — наставник мой.
И все пошли блистающей тропой.
Шейх впереди, как путеводный свет;
И я, несчастный, поспешил вослед.
Великий пир, явив свою любовь,
Всем избранным меня представил вновь.
С ресниц ронял я капельки дождя,
Припав к деснице моего вождя.
Тут — подхватив меня — Хосров, Джами
Поставили пред ликом Низами.
Раба печали с двух сторон храня,
Два мира взяли за руки меня.
Владели мной растерянность и страх,
Но я два мира ощутил в руках!..[172]
Я, пав пред шейхом на златой песок,
Припал к стопам благословенных ног.
И девяти небес бегущий свод
Завидовал слезам, что смертный льет.
Рукой участия я поднят был.
Познанья свет стезю мне озарил.
Но, как река весенняя, светло
Все в том саду струилось и текло.
И в просьбе вновь склонился я пред ним —
Святым первоучителем моим.
Растаяли, как предрассветный мрак,
Сомнения, когда он подал знак.
Он сел и сесть мне рядом приказал.
А я опять пред ним на землю пал.
Но милостиво шейх, склонив свой взор,
Десницу, как опору, мне простер.
Спросил о состоянии моем,
И я в ответ склонился в прах лицом.
Он молвил: «Благодарен будь судьбе,
Хоть в мире нет сопутника тебе!
Ты, волей неба, слова властелин,
В веках неповторимый и один.
Ты областью газелей овладел,
И блеск других газелей потускнел.
Ты мир стихом завоевал в тиши,
Не мир земной, а высший мир души.
Теперь своим и море маснави
Жемчугоносным морем назови.
Ты в царстве слова подвиг совершил,
Величий ложных сонмы сокрушил.
В моей «Хамсе» могучий твой исток,
И обо всем просить меня ты мог.
А есть в моем творенье стих такой:
«Тот, кто дерзнет соперничать со мной,
Падет бесславно! Голову ему
Мечом алмазным слова я сниму!»
И многие на то ристанье шли,
Но все на том ристанье полегли.
Когда ж Хосров о милости просил,
Сокровищницу я ему открыл.
Удел свой получили, — сам смотри,
После него несчастных два иль три.
А ты, когда на этот путь ступил,
Мысль о себе ты первый истребил.
Хоть ты — гора, ты — прах низин степных
Перед громадой замыслов твоих.
Слезами просьб скрижаль души омой
И начертаньем верности покрой!
Премудрый пир, наставник твой Джами
Нашел опору в древнем Низами.
Он, взяв калам пречистою рукой,
Путь к Истине открыл перед тобой.
И по утрам за рукопись садясь,
Еще творцу миров не помолясь,
Обдумывая новый свой рассказ,
Ты помни с чувством искренним о нас,
Благословляя каждую зарю
Словами: «С вашей помощью творю!»
И знай — о чем бы нас ты ни просил —
Неисчерпаем ключ извечных сил!
Когда б тебе мы все не помогли,
«Хамсу» бы ты не создал, сын земли.
Как смог бы ты свой перл без нас добыть,
В два года «Пятерицу» завершить?
Те пять сокровищ, что тебе даны,
От ограбления ограждены,
Пять ожерелий, где в замке — алмаз,
Надежно скрыты от враждебных глаз.
Твой труд свершен. Но сам не знаешь ты
Сокровищ, что в душе скрываешь ты.
Ты с чистой просьбой к нам пришел, любя,
И люди тайны приняли тебя;[173]
Те, что вязать и разрешать вольны,
С тобой отныне, в помощи сильны.
Мы ведаем, что совершенен шах,
Что для него блаженства мира — прах,
Султан Гази,[174] чей нерушимый щит
На страже справедливости стоит,
На девяти высоких небесах
Благослови его святой аллах
За то, что в век его явился ты
И что на подвиг свой решился ты!
Ты совершил свой труд. Века пройдут,
Но дум твоих плоды не опадут».
Услышав шейха, я из праха встал,
Благоговейно, но без страха встал.
И руки древний шейх горé вознес
И так молитвословье произнес:
«Господь! Пока твой светлый мир цветет,
Пусть будет счастлив каждый в нем народ.
Да будет всем земля ковром услад,
Где радость, песни и плодовый сад!
Пусть на престоле мира сядет мир,
И люди все придут к нему на пир.
И в радости, в веселье заживут,
Пока не призовет их божий суд.
Пусть в мире справедливость и покой
Воздвигнут совершенные душой!»
Как книгу, шейх сложил ладони рук,
Умолк словам его вторивший круг.
Моленье добрых слышно в небесах.
Моленью добрых внемлет сам аллах.
И вновь о «Пятерице» я воззвал,
Страницу за страницей доставал,
И на землю слагал их, орося
Слезами, покровительства прося:
«Вот — порожденье сердца моего,
Росток, где новой речи торжество!
Великодушны были вы к нему,
К заветному творенью моему.
Пять книг моих… Перелистайте их
И благосклонно прочитайте их!
Пусть ваши руки их благословят,

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Логика птиц

Шейх Фарид ад-Дии Аттар Нишапури — духовный наставник и блистательный поэт, живший в XII в. Данное издание представляет собой никогда не публиковавшийся на русском языке перевод знаменитой поэмы Аттара «Логика птиц», название которой может быть переведено и как «Язык птиц». Поэма является одной из жемчужин персидской литературы. Сюжет её связан с историей о путешествии птиц, пожелавших отыскать своего Господина, легендарного Симурга, — эта аллегория отсылает к историям о реальных духовных странствиях людей, объединившихся во имя совместного поиска Истины, ибо примеры подобных объединений в истории духовных подъемов человечества встречаются повсеместно. Есть у Аттара великие предшественники и в литературе народов, воспринявших ислам, —в их числе достаточно назвать Абу Али ибн Сину и Абу Хамида аль-Газали, оставивших свои описания путешествий к Симургу.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».