Поединок столетия - [12]
А потом Люба читала свои стихи: они показались Димитрову прекрасными.
Много лет спустя, когда ее стихи случайно попались ему на глаза в югославском журнале, Димитров написал своей Любе такие восторженные строки: «С истинным наслаждением прочитал три твоих стихотворения… В тебе счастливо сочетаются поэт и революционер, поэзия и жизнь, сильное и глубокое поэтическое чувство и жизненный опыт…»
Вскоре они стали неразлучны: болгарский наборщик и сербская портниха, бежавшая со своей родины, чтобы не угодить в тюрьму. Болгария стала ее вторым домом: здесь нашла она товарищей, работу, место в строю тех, кто боролся за свободу. Здесь нашла она и любовь…
— Тебя не пугает, что Люба не болгарка? — осторожно спросила мама, когда Георгий сообщил о своей скорой женитьбе.
— Ну что ты!.. — горячо возразил он. — Мы так хорошо понимаем друг друга! Болгар всегда натравливали на сербов, сербов — на болгар. А ведь наши народы — соседи и братья, враждовать им не из-за чего. Пусть дерутся между собой капиталисты, а мы с Любой будем бороться против них. И против сербских, и против болгарских…
…Четверть века они были вместе. В рядах манифестантов. Среди бастующих. На баррикадах. В подполье. В эмиграции. На краю смерти. И в тесной московской квартире, где не могли вместиться все их друзья-коммунисты из разных стран, так любившие заглянуть на огонек в этот гостеприимный дом.
За несколько дней до того, как он последний раз уезжал из Москвы, Люба, уже совсем больная, получила письмо от Клары Цеткин. «В моем старом сердце, — писала эта замечательная революционерка, — Вам принадлежит большое место… Я несколько раз виделась с Вашим мужем, эти встречи успокаивали и радовали меня в связи с мыслями о будущем. Настоящее нелегко, но все же я твердо верю в будущее. История с нами, и пока есть такие люди, как Димитров и Вы, история работает не напрасно».
Люба сказала тогда, что это письмо вернуло ей немножко здоровья.
Магдалене Барымовой
Моя милая, дорогая сестра!
С болью узнал о приговоре по делу Любчо. Можно предполагать, что большую, если не решающую, роль при вынесении этого тяжелого приговора сыграло то обстоятельство что он является моим племянником. Но тут, к сожалению, ничего нельзя сделать. Не следует забывать, что в истории человечества лучшие люди часто проходили через тюрьмы. Это тем более относится к нашему времени, ибо мы переживаем особенно бурную и непостоянную переходную эпоху. Борьба за великие идеи никогда не проходила без жертв… Так было с Галилеем, Джордано Бруно, Гусом, Коперником, Томасом Мюнцером и с множеством людей науки и политики; так было во время буржуазных революций и различных освободительных движений и особенно во время русской Октябрьской революции; так обстоит дело и теперь с коммунистами!
Главное теперь заключается в том, чтобы сохранить здоровье Любчо и чтобы он сам сумел прилежно и разумно использовать время для учебы (чтения, изучения, размышлений!). Он должен взять пример с меня: несмотря на то, что мне 51 год и для меня создан в тюрьме чрезвычайно тяжелый режим, я использую малейшую возможность для того, чтобы учиться и учиться. Ты должна передать ему это от моего имени. Передай ему также мой сердечный привет. И смелость, смелость и еще раз смелость! Гёте говорил: «Богатство потерять — немного потерять, честь потерять — много потерять, мужество потерять — всё потерять!»
…Моя самая большая просьба к тебе и к Лене: позаботьтесь о том, чтобы найти и собрать все стихотворения Любы, опубликованные в разное время, а также неизданные, и издать сборник ее стихов, Это будет лучшим памятником нашей незабываемой Любе и некоторым утешением мне за то горе, которое я пережил…
Как революционер, милая моя сестра, я переношу все смело и до последнего дыхания не утрачу своего мужества; но как человек я глубоко и постоянно страдаю в связи с этим чрезвычайно тяжелым ударом в моей жизни…
…Мне, наконец, вручен обвинительный акт. Должен честно сказать, что вопреки всем противоречивым предположениям я до последнего момента надеялся, что буду обвинен в использовании фальшивого паспорта и проживании без прописки (согласно закону это является, в сущности, моей единственной виной). Но теперь я вижу, что меня обвиняют в государственной измене в связи с поджогом рейхстага. Мне не остается ничего иного, как показать на суде истину и доказать свою невиновность…
Сердечный привет всем домашним!
Прежде всего — моей героической маме и тебе.
Твой брат Георгий.
Я как лев в клетке, как но не может летать)..
птица, которая имеет крылья,
Берлин — Моабит, июль — август 1933 г.
ПОЕДИНОК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
— Итак, обвинительный акт вы получили, — сказал Фогт. Каждый допрос он начинал словом «итак», И на этот раз не изменил своей привычке. Только держался особо торжественно и надменно. Присмотревшись, Димитров увидел на орденской колодке, приколотой к лацкану его мундира, новую ленточку.
Празднуют!.. Ликуют!.. Не слишком ли рано?
— Да, то, что вы называете обвинительным актом, я получил.
Фогт сделал вид, будто он не заметил иронии арестанта.
— Ну и что скажете по поводу неопровержимых доказательств вашей вины, которые там содержатся?
