Поединок на границе - [11]

— Оставляю чемодан. Охраняй! Сейчас приду.

Военный комендант ждал пограничника. Получив билет, Карацупа вышел к Индусу. Около него собралась толпа.

В это время с грохотом подкатил поезд. Карацупа повел Индуса к вагону. Пассажиры заохали и заахали, увидев, как Индус степенно вошел в купе.

Через несколько часов пограничник пересел на дрезину и очутился на далеком таежном полустанке. В тупике стоял зеленый бронированный вагон с антеннами радиостанции. Часовые пропустили следопыта. У него взяли пакет, запечатанный сургучными печатями. Вскоре начальник штаба поискового отряда, лысый, сухой человек с острыми глазами, объяснил Карацупе обстановку:

— Высадилась группа парашютистов-диверсантов. — Начальник штаба подвел Карацупу к стенной карте и очертил на ней место, где были обнаружены нарушители. — Их было десять. Семерых взяли. Одного убили час назад. Остались двое. Ведутся поиски. Не исключено, что искать их нужно совсем в другом районе, вот здесь, в верховьях таежной реки. — Начальник штаба обвел участок карты, покрытый густой зеленью и голубыми лентами речных протоков. — Шансов на то, что они здесь, не так уж много, но мы должны обследовать и этот район. Вы пограничник боевой, стреляный, с опытом. Поэтому вас и вызвали. Тайгу знаете. Ходить умеете. Собака у вас отличная. Думаю, что на вас можно положиться. Если уж и вы не найдете, значит, диверсантов там нет. А если возьмете след, то не сомневаюсь, что доставите нарушителей живыми или мертвыми. Лучше, понятно, живыми.

В тот же день следопыт с Индусом прибыл в городок на берегу могучей реки и там поднялся на палубу речного катера, где его ждала группа бойцов, вооруженных винтовками.

Вскоре тайга и горы стиснули реку. Ни тропы, ни избушки, ни дымка на ее берегах. Только тайга, зеленая, черная, синяя.

— Разрешите, товарищ пограничник, предложение внести, — обратился к Карацупе моторист. — По заимкам шукать нужно. Вон там Ерофей живет. — Моторист показал на далекую гору. — Верный человек. Все знает. Тигрятник.

— Да вон он и плывет! — воскликнул рулевой.

Ерофей, бородатый мужик, в высоких бродовых сапогах и залатанной на плечах рубахе, вскоре поднялся на палубу и сразу обратился к Карацупе:

— Случай тут у нас случился. С Рассыпной пади охотник Федор — километров, почитай, за сто отсюда живет — пришел сейчас да говорит: «Ерофей, беда! В займище убийство: бабушку умертвили; капкан очистили. След убивца открылся: чужие здесь, с ружьями». А откуда взялись, ума не приложим! Потом в топи Федор костер нашел, в угольях материал горелый — белый, крепкий. Видать, шелк.. Сосед Федор ко мне и подался, а я — в сельсовет. Ну, раз и вы тут, идемте, след укажу.

Высадились на берег. Карацупа оставил двух бойцов в избушке Ерофея наблюдать за рекой и контролировать охотничьи тропы; двух других послал на катере передавать с пристани в штаб первое сообщение, а потом нести на реке патрульную службу. Он знал: из тайги человек обязательно будет идти к реке — другого пути у него нет. А сам с Ерофеем и шестью бойцами двинулся в тайгу.

— Кабаньей тропой пойдем, — сразу предложил Ерофей, заняв место во главе отряда. — Наперерез к реке податься нужно: к реке человек пойдет, а мы его тут и встретим.

Карацупа шел за проводником по притихшей черной тайге, освещенной косыми лучами солнца. Увитые лианами деревья вставали непроницаемой стеной, уводили в душные, темные пади. Индус устал, чувствовал себя скверно: смена впечатлений в дороге, поход по хвойным иглам, сквозь бурелом, в ядовитых испарениях болот сказались даже на неутомимой овчарке.

Пришли к охотничьей избушке. Индус взял от нее след, направился в глубь леса и остановился: след исчез. Карацупа повел овчарку снова к избушке, навел вторично на след и добежал с Индусом до места, где след затерялся на кабаньей тропе. Едва приметная в дебрях, она вела к водопою, исчезала в топях, снова появлялась, пересеченная другими звериными тропами.

Переменили тропу, пошли по другой и тут опять напали на след. Началась погоня.

Карацупа и Ерофей были неутомимы, они не давали отряду отдыха. Только бойцы разведут костер, снимут обувь, устало повалятся на землю, как Карацупа и Ерофей уже тормошат их: надо идти дальше.

Трое бойцов так устали, что на очередном привале легли на землю у костра и не могли подняться; молча, одними глазами просили они прощения за свою слабость. Карацупа стащил с обросшего бородой щербатого бойца сапоги, в лицо ударил едкий запах спекшейся крови, ступня у бойца покрылась ранами. Он застонал. Идти дальше боец не мог, но невозможно было и покинуть его одного в тайге. Пришлось наиболее уставших бойцов оставить здесь на отдых.

Тайга кружила голову туманами, пугала воплями зверей и птиц. На каждом шагу нужно было осматривать стволы кедров, сломанные ветви, примятую траву, определяя, кто же тут пробирался: зверь или человек? Перед поисковой группой открывались то кабаньи тропы, то участки разворошенного листа и логовища, «купалки» — места купания в грязи диких кабанов, но не было ни одного признака человека.

Чащоба густела, а ноги деревенели, тела обмякли, и руки совсем не подчинялись человеку. Запасы продовольствия кончились, нужно было охотиться. От гнилой воды болели желудки. Одолевали комары и туча гнуса. Но Карацупа с Ерофеем без устали вели людей — где проползали под завалами, где рубили кусты и лианы, где брели с кочки на кочку по тряскому болоту.