Подземная железная дорога - [39]
Для доктора Стивенса Кора была не первой несговорчивой пациенткой, поэтому он не стал настаивать и по-прежнему тепло и благожелательно сообщил ей, что надзирательница в дормитории располагает всеми сведениями о программе и будет готова дать ответы на ее вопросы.
Она почти бежала по коридору на улицу, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Ей не раз приходилось объясняться с белыми представителями власти, и она научилась выкручиваться. На этот раз ее выбила из колеи прямота докторских вопросов и возможные выводы, которые он, как выяснилось, делал. То, что делали с ней на плантации за коптильней, и то, что по любви делают муж с женой, – если послушать доктора Стивенса, это одно и то же. При этой мысли ее чуть не вырвало. А «в принудительном порядке» означает, что женщин из хижины Иова, таких разных, никто слушать не собирается. Как будто они вещи, с которыми доктора вольны делать все, что пожелают. Миссис Андерсон порой бывала в мрачном расположении духа. Но разве ее объявляли неполноценной? Или врачи предлагали ей что-нибудь подобное? Конечно, нет!
Придя в себя, она обнаружила, что стоит перед домом Андерсонов. Ноги сами привели ее сюда, когда голова была неизвестно где. Или она, не отдавая себе в этом отчета, думала о детях. Мейзи, конечно, сейчас в школе, но маленький Реймонд наверняка дома. Две недели назад им ведь так и не удалось попрощаться.
Открывшая дверь цветная девушка подозрительно разглядывала Кору даже после того, как та объяснила ей, кто она такая.
– Ихнюю служанку звали Бесси, а ты говоришь, тебя звать Кора.
Щуплая коротышка держала дверь крепко и явно была готова грудью преградить вход непрошеным гостям.
Кора мысленно чертыхнулась. Это врач, будь он неладен, сбил ее с толку. Она объяснила, что хозяева звали ее Бесси, а соседи Корой, потому что она вылитая мать.
– Миссис Андерсон дома нет, – сказала служанка, – а дети с друзьями своими играются. Так что приходи, как хозяйка вернется.
Дверь захлопнулась.
На этот раз Кора шла домой самой короткой дорогой. Хорошо, конечно, было бы поговорить с Цезарем, но он на фабрике. До ужина она пролежала в кровати. С этого дня она старалась обходить дом Андерсонов стороной.
Через две недели мистер Филд решил устроить для своих «типажей» полноценную экскурсию по музею. За месяц, проведенный за стеклом, Айcис и Бетти стали неплохими актрисами, и они весьма правдоподобно изображали неподдельный интерес, пока мистер Филд распространялся о тыквах в разрезе и о количестве годичных колец у вековых белых дубов, о лопнувших аметистовых «почках»-жеодах с внутренней поверхностью, усеянной фиолетовыми кристаллами, что делало их похожими на пасти со стеклянными зубами, о крошечных жучках и муравьях, которых ученым удалось сохранить в специальном веществе. Девицы прыснули в кулачок, увидев в витрине местной фауны чучело росомахи, оскалившейся в застывшей улыбке, краснохвостого сарыча, распластавшего крылья в полете, и косолапого медведя. Все три хищника собирались поразить жертву, но именно в этот момент сами превратились в добычу.
Кора смотрела на восковые лица белых людей. В музее было всего три живых статистки. Фигуры белых изготовили из гипса, проволоки и краски. В одной из витрин два отца-пилигрима, облаченные в дублеты и панталоны из плотной шерсти, указывали на Плимутский камень[7], а остальные пассажиры «Мейфлауэра» взирали на них с нарисованной на стене фрески. Счастливое окончание отчаянного плавания, приведшего их к заре новой жизни.
В другой витрине была изображена сцена в гавани: белые колонисты в костюмах индейцев-могавков с преувеличенным рвением сбрасывали с борта корабля сундуки с чаем. В разное время люди томились под гнетом оков, тоже разных, но распознать восстание труда не составляло, даже если повстанцы, желая остаться неузнанными, рядились в чужое платье.
Типажи гуляли по залам, как настоящие посетители с билетами. Вот двое первопроходцев застыли на гребне хребта, устремив взоры к простирающейся на запад горной стране, сулящей опасности и открытия. Кто знает, что ждет их там? Но они хозяева собственной жизни и без страха смотрят в будущее.
В последней витрине трое белых в почтительных позах вручали краснокожему индейцу свиток пергамента; открытые ладони символизировали готовность к переговорам.
– А это что такое? – спросила Айcис.
– Это настоящий вигвам, – ответил мистер Филд. – Нам хотелось в каждой витрине воссоздать какой-то эпизод, связанный с историческим опытом американского народа. Правду о судьбоносной встрече знает каждый, но когда человек видит это собственными глазами…
– А спят где, внутри? – перебила Айcис.
Мистер Филд терпеливо все разъяснил, после чего типажи вернулись в свои витрины.
– Ну, шкипер Джон, что скажешь? – спросила Кора воскового капитана. – Веришь ты, что так происходила эта историческая встреча?
В последнее время, чтобы создать у публики ощущение некоего театрального действа, она частенько вела беседы с манекеном. Краска на его щеках облупилась, обнажив серую восковую основу.
Чучела волков, закрепленные на стояках, вряд ли врали. И все эти муравейники и минералы тоже не лгали. Но «белые» витрины по количеству несоответствий и неточностей ничуть не отличались от Кориных обиталищ. Не существовало на свете похищенных работорговцами туземных мальчишек, усердно драивших палубу, как не существовало белых похитителей, ласково трепавших их за усердие по затылку. Вместо шустрого негритенка-юнги в ладных кожаных сапожках, которого она изображала, тут полагалось быть закованному в цепи мальчику, ползающему в трюме по собственным нечистотам. Рабский труд на плантации чисто умозрительно мог включать сидение за прялкой, но по большей части предполагал совсем иные вещи. История не знала случаев, чтобы пряха падала замертво за прялкой или чтобы за колтун ее запороли до смерти. Только почему-то об истинном мироустройстве никто говорить не желал. И слушать тоже. И уж конечно менее всего в слушатели годились белые улюлюкающие и ухмыляющиеся чудовища с сальными рылами, приплюснутыми к стеклам витрин, за которыми сидела Кора. Правда оказывалась выложенным на витрину товаром, который, пока никто не видит, чьи-то руки красиво раскладывают, потом меняют на другой, столь же манящий и недосягаемый.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошли вторая книга.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
«… «Но никакой речи о компенсации и быть не может, – продолжал раздумывать архиепископ. – Мать получает пенсию от Орлеанского муниципалитета, а братья и прочие родственники никаких прав – ни юридических, ни фактических – на компенсацию не имеют. А то, что они много пережили за эти двадцать пять лет, прошедшие со дня казни Жанны, – это, разумеется, естественно. Поэтому-то и получают они на руки реабилитационную бумагу».И, как бы читая его мысли, клирик подал Жану бумагу, составленную по всей форме: это была выписка из постановления суда.
«Лживая взрослая жизнь» – это захватывающий, психологически тонкий и точный роман о том, как нелегко взрослеть. Главной героине, она же рассказчица, на самом пороге юности приходится узнать множество семейных тайн, справиться с грузом которых было бы трудно любому взрослому. Предательство близких, ненависть и злобные пересуды, переходящая из рук в руки драгоценность, одновременно объединяющая и сеющая раздоры… И первая любовь, и первые поцелуи, и страстное желание любить и быть любимой… Как же сложно быть подростком! Как сложно познавать мир взрослых, которые, оказывается, уча говорить правду, только и делают, что лгут… Автор книги, Элена Ферранте, – личность загадочная, предпочитающая оставаться в тени своих книг.
Популярная французская писательница Кристин Фере-Флери, лауреат престижных премий, начала печататься в 1996 году и за двадцать лет выпустила около полусотни книг для взрослых и для детей. Ее роман “Девушка, которая читала в метро”, едва выйдя из печати, стал сенсацией на Лондонской книжной ярмарке 2017 года, и права на перевод купили сразу семь стран. Одинокая мечтательница Жюльетта каждый день по утрам читает в метро и разглядывает своих читающих попутчиков. Однажды она решает отправиться на работу другой дорогой.
Кто из нас не зачитывался в юном возрасте мифами Древней Греции? Кому не хотелось заглянуть за жесткие рамки жанра, подойти поближе к античному миру, познакомиться с богами и героями, разобраться в их мотивах, подчас непостижимых? Неудивительно, что дебютный роман Мадлен Миллер мгновенно завоевал сердца читателей. На страницах «Песни Ахилла» рассказывает свою историю один из самых интересных персонажей «Илиады» – Патрокл, спутник несравненного Ахилла. Робкий, невзрачный царевич, нечаянно убив сверстника, отправляется в изгнание ко двору Пелея, где находит лучшего друга и любовь на всю жизнь.
«Счастливые люди читают книжки и пьют кофе» — роман со счастливой судьбой. Успех сопутствовал ему с первой минуты. Тридцатилетняя француженка Аньес Мартен-Люган опубликовала его в интернете, на сайте Amazon.fr. Через несколько дней он оказался лидером продаж и очень скоро вызвал интерес крупного парижского издательства «Мишель Лафон». С момента выхода книги в июле 2013 года читательский интерес к ней неуклонно растет, давно разошелся полумиллионный тираж, а права на перевод купили 18 стран.Потеряв в автомобильной катастрофе мужа и маленькую дочку, Диана полностью утратила интерес к существованию.