Подвойский - [138]

Старые втузы тоже поставлены в трудные условия. Например, в здании Ленинградского политехнического института, построенном в XIX веке на 4,5 тысячи студентов, обучается в невероятной тесноте 11 тысяч 600 студентов.

Проверка показала, что не все благополучно было и с обучением и воспитанием студентов, которых не приучали критически осмысливать материал, ориентировали на то, чтобы они воспринимали все «на веру». Коммунистическое воспитание студентов осуществлялось стихийно.

Н. И. Подвойский предлагал отказаться от мелких институтов и создавать крупные втузы на 10 и более тысяч студентов; строить специально для них здания с многочисленными лабораториями, благоустроенными студенческими общежитиями; смелее переходить к созданию заводов-втузов, дающих, с одной стороны, прочное базовое инженерное образование, с другой — готовящих инженеров для конкретной отрасли. Каждый технический вуз, считал Н. И. Подвойский, необходимо связать с производством, причем не с любым заводом, а с имеющим опытное, экспериментальное, то есть передовое производство. Студенты должны получить возможность не только заниматься в лабораториях, но и непрерывно, ежегодно проходить практику на заводах на самой новой технике. К их обучению необходимо привлечь лучших профессоров и доцентов, а также инженеров-производственников, рабочих-ударников. Красные студенты должны выйти на работу, писал Н. И. Подвойский, «не только как техники, как единицы, составляющие винтики в сложном механизме», а «прежде всего, общественными работниками, непосредственными командирами народа…». Он выдвинул на одно из первых мест моральный облик красного специалиста, его идейно-политические качества. «Школа не может быть нейтральна, — утверждал Николай Ильич. — Школа должна быть самым острым орудием борьбы рабочего класса… перестройки нашего хозяйства, перестройки нашего быта, перестройки нашей техники, перестройки нашей культуры». Достичь этой цели, сделать школу таковой, по твердому убеждению Н. И. Подвойского, можно лишь в том случае, если будет обеспечен четкий партийный подход в обучении, если в основе работы учебных заведений будет коммунистическое воспитание, формирующее научное мировоззрение. Одной из главных форм коммунистического воспитания студентов и преподавателей должна быть их общественная работа, поскольку новый человек формируется в коллективе и через коллектив.

…Многие оценки и предложения Николая Ильича нашли отражение в постановлении СНК и ЦК ВКП(б) «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой», принятом 23 июня 1936 года.

Здоровье Николая Ильича восстанавливалось медленно. По настоянию врачей в середине 1935 года ЦК ВКП(б) предоставил Н. И. Подвойскому годичный отпуск для лечения. На это время ему была назначена пенсия. В мае 1936 года у него произошло кровоизлияние в мозг. Перестала действовать правая рука. Отпуск ему продлили до конца года. По истечении этого срока врачи, обследовав Николая Ильича, вынесли категорическое решение: работать на любых постах и в любом режиме запретить.

Итак, трудовая деятельность, а точнее — героическая борьба за социализм, в которой Николай Ильич видел смысл своей жизни, выражал себя как личность, к его удивлению и великому сожалению, закончилась. Он так еще надеялся выкарабкаться, но не удалось — слишком крутые подъемы и спуски, утесы и обрывы пришлось ему преодолевать на протяжении трех десятилетий. Он, конечно же, жалел о том, что рано, слишком рано его причислили к категории пенсионеров — фактически в 54 года. Но он и не стыдился этого, потому что всю жизнь работал там, куда посылала партия, работал не за «портфель» и не ради личных благ, не останавливаясь в своем развитии, все время чувствуя себя учеником у жизни. Мог бы он сделать больше? Скорее всего мог бы… но не сделал, не потому, что не захотел, а потому, что многое зависело не от пего…

У читателя может возникнуть законный вопрос: почему в конце 20-х и начале 30-х годов нерационально, мягко выражаясь, использовались организаторские способности, опыт и знания Н. И. Подвойского? Почему в эти годы последовательно сужалось поле его деятельности? Ведь он не был консерватором, к тому же обладал, можно сказать, неисчерпаемым источником инициативы и энергии, удивительной зоркостью и чувством перспективы. Судя по сугубо личным блокнотным записям и письмам, предназначенным лишь жене, другу и единомышленнику Нине Августовне, он и сам искал ответ на этот вопрос.

Но тогда, в гуще событий, найти его было очень трудно. Лишь теперь, более полувека спустя, когда жизнь сурово и беспристрастно выверяет верность принимаемых в те годы решений, когда время расставляет всё и всех по своим местам, когда выявилось истинное историческое значение событий тех лет, мы имеем возможность со значительно большей долей объективности взглянуть на, если можно так выразиться, феномен Подвойского. Это представляется необходимым и полезным, потому что судьба Н. И. Подвойского не является исключением.

Открытые и скрытые недруги Н. И. Подвойского, а таковые у активного работника всегда найдутся, упрекали его в фантазерстве и утопизме. «Но какие мои взгляды и начинания являются утопическими?» — восклицал Николай Ильич в одном из писем Нине Августовне. В самом деле, какие? Раздробленный внутриведомственный контроль, который пришел на смену ВВИ, действительно оказался малоэффективным, и не только в военном ведомстве. Всевобуч пришлось восстанавливать в первые месяцы Великой Отечественной войны. Развитие массового физкультурного движения для оздоровления населения и сегодня является важнейшей, но пока не решенной задачей. Попытка построить Красный стадион на средства предприятий и отдельных граждан с привлечением тысяч добровольцев — разве это была утопия в те годы, когда у государства было так мало свободных средств? Успешно начатая, но подорванная потом попытка с помощью кооперативного объединения ВТОПАС наладить производство спортинвентаря, простейших, но дефицитных тогда предметов ширпотреба и за счет этого хотя бы частично перевести физкультурное движение на самоокупаемость и самофинансирование — разве она не соответствовала разработанной В. И. Лениным новой экономической политике и не являлась способом, выражаясь современным языком, активизации человеческого фактора? Дело было, на наш взгляд, не в утопизме и фантазерстве Н. И. Подвойского, а, как ни странно это звучит, в его активности, постоянной жажде совершенствования и развития, в его инициативе.