Подводное течение - [6]

Мама подтягивает свое кресло к кровати и держит меня за руку, пока я пытаюсь уснуть. Несмотря на мою усталость, мне сложно расслабиться, потому что я никак не могу выбросить из головы мысли о Брайсе.

Мне не удается отделаться от ощущения, что он в любую минуту может ворваться в палату с бензопилой или чем-то похожим и закончить начатое. Когда я рассказал маме о случившемся, она сказала, что мне, наверное, все привиделось, пока я был без сознания.

В конце концов, я засыпаю, но сны мне снятся ужасные. Сны, в которых злой я куда-то иду, и за мной следом идет кто-то еще. А затем внезапно все повторяется — я снова вишу на мостках над водопадом.

На сей раз, я вижу призрачную фигуру, которая спешит ко мне, чтобы помочь, а может и навредить, но мне так и не удается узнать это, так как пальцы снова соскальзывают. Неизвестный что-то кричит, пока я лечу в реку.

Понятия не имею, виновата ледяная вода или страх, но я не могу сделать ни единого вдоха. Я открываю рот, пытаюсь заполнить легкие кислородом. Но у меня ничего не выходит.

Что означает, что кричать я тоже не могу, хотя мне очень хочется. Как и все дети в городе, я швырнул достаточное количество палок и бутылок с этого моста, чтобы знать, что произойдет, когда они достигнут воды.

Я кувырком лечу вниз.

Напрягшись, мне удается перевернуться на спину и сложить руки на груди за секунду до того, как меня подбрасывает в воздух нечто, напоминающее громадную океанскую волну. Капель становиться все больше и больше, конца и края им не видно. Но когда они все же заканчиваются, мне каким-то образом удается, не задев камни, погрузиться в воду, и рев водопада мгновенно приглушается.

Неведомые силы швыряют меня туда-сюда, они отрывают мои руки от груди, разводят ноги в стороны, у меня даже веки приподнимаются. Но я вижу только пузыри. Чувствую вес, который тянет меня на дно.

Это давление вышибает остатки воздуха из моих легких. Оно утягивает меня все ниже и ниже, вколачивает меня все глубже и глубже, как гвоздь в доску. Затем меня подхватывает некое довольно сильное подводное течение.

По телу разливается острая боль, когда я затылком ударяюсь обо что-то твердое. Интересно будет ли больно, когда я вдохну в легкие эту странную пенящуюся жидкость? Может мне как раз это и нужно сделать, и покончить со всем этим.

Но затем я что-то чувствую — резкий рывок вверх. Мне просто нужно продержаться еще немного, уговариваю я себя, и постараться не дышать.

Но я не в силах противиться инстинктам — тело вынуждает меня сделать вдох. Оказывается совсем не больно. Даже приятно, хотя…

Когда я снова просыпаюсь, уже утро. Кто-то раздвинул шторы и палату заливает солнечный свет. Я смотрю в окно на парковку, и солнце, отражающееся от хромированных деталей машин, режет глаза.

Поняв, что в палате никого нет, я решаю проверить тело. У меня все болит, как будто меня сообща избила футбольная команда. Судя по очертаниям одеяла, я понимаю, что руки-ноги на месте, но все равно нервничаю, когда сдергиваю его с себя.

Я слышал эти чудесные истории о людях, которые пережили сумасшедшие события, как, например, авиакатастрофы или взрыв газа, и не получили при этом ни царапины. Что ж, пережить падение с водопада, эти истории ничем не напоминает. Я весь в царапинах, не говоря уже о неприятных уродливых порезах.

Царапины, раны и синяки у меня по всему телу, кроме груди, которая по какой-то странной причине ни капели не пострадала.

Открывается дверь, и я быстренько натягиваю на себя одеяло, чтобы прикрыть больничную рубашку.

В палату входит доктор — тот, который осматривал меня, когда я пришел в себя.

— Как самочувствие? — спрашивает он и помогает мне принять сидячее положение. Вот теперь все по-настоящему болит.

— Довольно паршивое, — признаюсь я. — Все тело так болит, что это убивает меня.

Доктор смеется.

— Что ж, это не удивительно, — говорит он. — Как голова? Болит?

Я рассказываю ему, что затылок побаливает, и тогда он объясняет мне, что у меня там рана. Выясняется, что эта рана — самая серьезная из всех полученных мной. Ее даже пришлось зашивать. Доктор решает посмотреть, как она заживает. Он снимает повязку и цокает языком.

— Я должен тут кое-что подправить, — говорит он.

Он так сильно натягивает кожу на голове, что мне кажется, что у меня даже уши движутся. Меня чуть не выворачивает наизнанку.

— Держишься там? — спрашивает он, когда я вздрагиваю.

— Ага.

— Знаешь, тебе очень повезло, что ты не размозжил себе череп о камень, о который ударился при падении, — отмечает он. — Но, как бы то ни было, даже трещинки нет — это каким же везучим надо быть? И самое главное, никакого кровоизлияния в мозгу, согласно снимку компьютерной томографии, а это отличные новости.

— Тогда почему я так долго был без сознания?

— Да, это и правда странно, — соглашается доктор. — Могу предположить, что кома стала результатом переохлаждения, а не травмы головы.

И на этом спасибо. Я очень ценю предположения, когда речь идет о моем здоровье…

— Скорее всего, волноваться не о чем, — заверяет меня доктор, словно почувствовав мое недовольство. — Мы считаем, что у тебя нет никаких повреждений, которые каким-то образом могли бы повлиять на твою подвижность или способности. Так что уже очень скоро ты сможешь пойти в школу, вернуться в строй и начать бегать.