Подвиг в майскую ночь - [2]

Уехали многие друзья. Покинул деревню и Сергей. Он уехал в Коломну и поступил на завод.

На заводе все было для него любопытно.

После жизни в деревне, где земля была всегда легка и мягка, где и дерево было упруго и податливо под руками, какими-то сказочными, великолепными казались ему люди, в руках которых был только металл. Они точили его, сверлили, резали. Он тек у них под руками подобно золотому потоку.

Он начал присматриваться к этому новому труду.

Вскоре и он стал настоящим работником — токарем-инструментальщиком, научился твердую бесформенную массу металла превращать в драгоценные детали.

Он трудился упорно и делал это с легкой душой. Он с ранних лет не любил праздности, и чувство труда и долга жило в его сердце так же глубоко, как и привязанность к матери, к братьям, сестре.

Это была пора, когда в жизни появляются уже верные друзья юности и когда юноша становится комсомольцем…

В армию, когда началась война и наступил его час, Сергей Шершавин пришел уже коммунистом.

II

Немцы стояли на правом берегу Донца. Мы держали оборону на левом.

В это время Сергею Ивановичу Шершавину было двадцать семь лет, и был он командиром взвода саперов.

Однако ничто как будто не предвещало героя в этом простом рабочем человеке, всегда очень опрятном в одежде, с худощавым лицом и зоркими, близко поставленными друг к другу глазами. Вот разве только его золотые руки. Золотые руки сапера.

Трудное дело быть сапером в этой войне бесчисленного количества мин, которые враг избрал своим главным оружием. Но ловкие руки Шершавина, постоянно трудившиеся то над землей в поле, то на заводе над металлом, привыкли вскоре и к взрывчатке. Он с поразительным искусством расправлялся с немецкими минами самых разных видов.

Однажды было получено донесение, что в расположении части, против небольшого озера Белое, немцы переправились на левый берег Донца и накапливают силы для дальнейшего движения.

Из боевого охранения прибежал боец, весь окровавленный, и сказал командиру:

— Немцы на нашем берегу. Один я спасся. Все остальные побиты.

Это было неожиданно.

Командир приказал саперу Шершавину пойти и проверить участок боевого охранения и провести нашу разведку через минные поля.

Шершавин пришел на место к вечеру. Он осмотрел огневые точки боевого охранения и его пулеметные гнезда. Все они были обращены вперед, на запад, к высокому берегу Донца. Впереди было тихо.

— А что тут у вас налево делается? — спросил сапер у бойцов и показал на низину, дымящуюся вечерним туманом, который потихоньку начинал подниматься вверх над небольшими кустами ивы и зарослями терновника.

Там тоже было тихо.

— Туда мы не ходили, — сказали бойцы, — там болота.

— Вот и дурни! — ответил сапер. — Так вас и унести можно.

Он не любил плохой работы.

И он пошел налево, через кусты, навстречу все усиливающемуся запаху болотной травы и влаги. Вслед за ним шла разведка: сам командир роты, командир боевого охранения и боец.

Уже была ночь. По небу плыли облака, изредка открывая луну. И свет ее был похож на мглу, изнутри освещенную слабыми искрами.

Шершавин шел впереди разведки, как ходил он всегда, стараясь первым нащупать минное поле противника. Должно же оно быть где-то тут, близко! И он нашел его. И начал бесшумно трудиться над немецкими минами, испытывая при этом то чувство удовольствия, какое испытывал он при всякой работе.

Проход был сделан быстро. Шершавин двинулся дальше.

Облако закрыло свет. Мгла стала гуще. И вдруг Шершавил грудью наткнулся на колючую проволоку. Раздался окрик немецкого часового. Он был здесь, на этом берегу. И тотчас же поднялась сильная стрельба. Немцы ударили из минометов. Трассирующие пули улетели в туман, висящий над кустами.

Шершавин сошел с тропинки и лег, пережидая огонь.

Затем вся разведка вернулась назад, в боевое охранение.

Да, несомненно, немцы были на левом берегу. Где-то близко у противника действовала на Донце тайная переправа.

Ее долго искали.

Чтобы обнаружить переправу, было предпринято несколько атак на левом и правом флангах противника.

Переправу нашли.

Она стояла вверх по течению, где русло пересохшего ручья подходило к Донцу узким и глубоким оврагом. По дну его пролегала дорога. Мост лежал под водой. Даже с реки было трудно его увидеть.

Сначала пытались взорвать мост разными способами: спускали вниз по течению плавучие мины, посылали саперов; но они возвращались раненые или не возвращались — погибали.

А переправа продолжала стоять.

Враг берег ее как зеницу ока.

Тогда именно старший сержант Шершавин получил боевое задание: переправу взорвать во что бы то ни стало.

И он отправился выполнять свой долг.

Еще накануне он хорошо разведал местность и сделал проход в минных полях противника. Он ждал только ночи. Она пришла и встала, как стена.

III

Шершавин взял с собой шестнадцать килограммов тола, ручной пулемет, двух бойцов и трех автоматчиков.

Ночь была без ветра. Она предвещала утром густой туман. Это было удобно для дела.

Шли бесшумно среди зарослей серебристой ивы, скрывавших всякое движение, среди молодых березок, среди кустов терновника, на колючках которого собирались капли ночной росы. Роса оставалась на одежде бойцов, на их оружии, на руках Шершавина, оттянутых вниз тяжелой ношей. Он был нелегок, этот груз серого, как мыло, и страшного вещества, аккуратно сложенного небольшими кусками в сетку из телефонного провода.