Подвиг «тринадцатой» - [4]

— Добро. Только могу дать всего трое суток…

Лучшего я и не смел ожидать.

Глава 2. Рассказывают люди, причастные к тайне

Ленинград послевоенный! Если в первые годы в нем восстанавливались разрушенные здания, ремонтировались мосты и трамвайные пути, засыпались воронки от фашистских бомб и снарядов, то теперь здесь шло огромное строительство. Росли новые корпуса заводов и фабрик, возникали новые жилые кварталы — десятки больших высотных домов с магазинами, кинотеатрами, больницами. Из прежде перенаселенных старых домов центра все больше жителей перебиралось в новые квартиры севера, северо-востока, юго-запада.

Ленинград в общем-то я немного знал. Первое знакомство состоялось летом 1947 года, когда делал попытку поступить в Военно-морское подготовительное училище, потом учился на политфакультете специальных классов.

«Куда же направиться прежде всего? — размышлял я. — Вероятно, логичнее начинать с Васильевского острова, ведь там находятся двое из известных музею членов экипажа…»

Как я полагал, такое решение было оптимальным еще и потому, что на Васильевском острове размещается и сам Центральный военно-морской музей. Можно сразу же посоветоваться с его сотрудниками, попросить помощи…

Медленно, невообразимо медленно, как мне казалось, двигался автобус. Но вот наконец промелькнули металлические переплеты моста Лейтенанта Шмидта, правый поворот, остановка. Вот они, знаменитые Ростральные колонны, а напротив — здание музея. Это главные мои ориентиры. Отсюда идти только пешком, иначе не найду нужные дома на 8-й линии и Среднем проспекте. Огибаю, оставляя слева, здание музея. Средний проспект. Вот и дом 35 — четырехэтажное серое здание. Довольно мрачный, сырой подъезд. Звоню в квартиру, взволнованный, внутренне напряженный. «Что меня ждет? Кто встретит? Как начать разговор?»

— Вам кого? — спрашивает приоткрывшая дверь женщина.

— Товарища Филова.

— Филов здесь не живет…

— А где?

— Не знаю!

Вот те на! Непредвиденное обстоятельство. Что же теперь делать, где искать его? А может быть, сначала проверить второй адрес, благо он поблизости? Потом уж снова возвратиться к поиску Н. А. Филова…

Признаюсь сразу, в тот раз ничего я о Николае Александровиче не узнал. Лишь позднее, когда установилась связь со многими членами экипажа «С-13» и был уточнен список участников легендарного боевого похода, оказалось, что капитан-лейтенант Филов в годы войны был комиссаром на одной из «щук», что к «С-13» он никакого отношения не имеет. Тем более к тому времени капитана 1-го ранга запаса уже не было в живых…

Итак, на поиск 8-й линии!

Несколько кварталов преодолены в считанные минуты. Вот и дом 27, квартира 5. Легко понять мое состояние после неудачи с адресом Филова.

— Павел Иванович Замотин? — Пожилая женщина сочувственно смотрит на меня. — Нет его. Переехал на новую квартиру.

— А вы не знаете его адреса?

— Откровенно говоря, не интересовалась. Да вы спросите в адресном бюро.

Тоже верно. Как это я не догадался?! Правда, возникло сомнение: пока доберусь до справочного, потеряю немало времени. Может быть, пока заняться оставшимися двумя адресами, а потом уж вернуться к поиску Замотина? Так и решил, и, как оказалось, правильно. Потому что позднее узнал, что Павел Иванович был командиром группы движения подводной лодки «С-13», но задолго до боевого похода, о котором будет рассказ. В конце 1943 года он убыл на другую лодку.

А время летит. Время мчится. Уже вечер на дворе. До искомых квартир, как мне объясняют прохожие, — расстояние немалое. Надо торопиться.

Спешу в Перевозный переулок. Но надо же так не везти! И этот адрес не принес радости встречи.

— Михаил Геннадьевич Золотарев уехал в командировку, — отвечают мне.

— Куда?

— На одну из строек в Сибири. Он ведь гидростроитель…

Мои мысли были настроены только на разговор с Золотаревым, а потому я даже и не подумал, что многое, очень многое могли мне рассказать о Михаиле Геннадьевиче его родные. Подумал я об этом только тогда, когда втиснулся в трамвай, торопясь по четвертому адресу. Несколько отвлекаясь, могу пояснить, что Михаил Геннадьевич был членом экипажа «С-13», но в боевом походе, о котором идет речь, не участвовал. Об этом мне рассказали позже его боевые друзья.

Оставалась одна-единственная, последняя надежда. Внутренне волнуясь, нажимаю кнопку звонка квартиры на улице Радищева.

— Вам Владимира Александровича Курочкина? Так он переехал…

— Куда?!

— На улицу Верности. Это, знаете, за Финляндским вокзалом, в районе новостроек…

Уф! Кажется, повезло…

Когда дверь мне открыл атлетически сложенный мужчина лет сорока, с пышными темными усами и внимательным взглядом живых серых глаз, я сердцем почувствовал: он! И не ошибся. Это был бывший командир отделения торпедистов подводной лодки «С-13».

Беседа с ним, поначалу взволнованно-сбивчивая, продолжалась несколько часов. Уже не раз из кухни заглядывала в комнату его жена, приглашая к столу, а мы все не могли остановиться. Старшина 2-й статьи запаса как бы заново переживал события того легендарного похода, снова видел себя нажимающим стрельбовую рукоятку воздушного баллона, пустившую в победный путь торпеды с надписями, выведенными белой краской: «За Родину!», «За советский народ!», «За Ленинград!» Он заново переживал давние объятия друзей, рукопожатие командира, радость большой победы.