Подвалы кантовской метафизики: Дедукция категорий - [26]
Полный параллелизм характеристик априорного доказательства тождества категорий и условий возможности предметов опыта, т.е. трансцендентальной дедукции как таковой, и кантовских оценок субъективной дедукции позволяет сделать вывод, что субъективная дедукция и есть трансцендентальная дедукция как таковая.
В свете проведенных различений можно уточнить структуру трансцендентальной дедукции категорий в целом. 1) Определение дедукции - она есть априорное доказательство необходимого отношения предметов к категориям. Дедукция нужна, ибо в противном случае категории не могут признаваться априорными и нечувственными представлениями. Эти положения содержатся в параграфе "О принципах трансцендентальной дедукции вообще". 2) Конкретизация целей дедукции, совпадающая с ограничением предметной области составляющего ее доказательства - объективная дедукция, изложенная в параграфе "Переход к трансцендентальной дедукции категорий". Область возможного доказательства ограничивается предметами возможного опыта. 3) Само априорное доказательство тождества категорий саприорными условиями возможности опыта и его предметов - субъективная дедукция категорий, изложенная во втором издании "Критики" в разделе "Трансцендентальная дедукция чистых рассудочных понятий", в первом издании - в разделах "Об априорных основаниях возможности опыта" и "Об отношении рассудка к предметам вообще и о возможности познавать их a priori" (В 129-169; А 95-130).
Предложенное объяснение соотношения объективной и субъективной дедукций может вызвать некоторые вопросы. Согласно этому истолкованию получается, что, говоря в предисловии к первому изданию "Критики" о возможности обойтись без субъективной дедукции в случае, если она покажется неубедительной читателю (А XVII), Кант, по сути дела, с легкостью расстается со всей собственно трансцендентальной дедукцией, а для достижения целей его системы оказывается достаточно уже одного лишь "перехода" к этой дедукции. Между тем, если отвлечься от предисловия к первому изданию и непредвзято взглянуть на структуру центрального (см. А 702-703 / В 730-731) отдела "Критики чистого разума" - "Трансцендентальной аналитики", то трансцендентальная дедукция, с композиционной точки зрения, несомненно, окажется ядром этого сегмента "Критики". Эта роль дедукции проявляется, в частности, в том, что в других разделах "Аналитики" Кант не раз ссылается на фундаментальные результаты, полученные в рамках дедукции (в разделе о чистых понятиях рассудка - А 78 / В 103, о схематизме - А 139 / В 178, об основоположениях чистого рассудка - А 156-158 / В 195-197, А 177-178 / В 220, о различении феноменов и ноуменов - А 236-237 / В 295-296, А 246-247 / В 303, об амфиболии рефлективных понятий - А 289 / В 335-336; ср. А 115-124), обратного же отношения не обнаруживается.
В этой связи возникают два вопроса. Во-первых, почему Кант мог так просто исключить трансцендентальную дедукцию категорий из системы своей философии? Во-вторых, почему, несмотря на то, что в предисловии к первому изданию "Критики" Кант, по сути, предлагает читателю не обращать особого внимания на собственно трансцендентальную дедукцию (субъективную дедукцию), он, тем не менее, в основном тексте этого произведения делает ее композиционным центром "Аналитики", а следовательно, и всей "Критики чистого разума"?
Ответ первый вопрос мы уже знаем, а вот второй ставит перед нами совершенно новые задачи.
Чтобы решить их, обратимся к кантовским "Пролегоменам ко всякой будущей метафизике". Здесь Кант сообщает важные сведения о методе, реализованном им в первом издании "Критики чистого разума". Кант пишет, что в "Критике" он "приступил к делу синтетически, а именно занимался исследованиями в самом чистом разуме и в самом этом источнике старался определить на основе принципов и начала, и законы его чистого применения" (4: 28). Иными словами, в "Критике" Кант старался, "не опираясь ни на какой факт, развить познание из его первоначальных зародышей" (там же). Таким образом, "Критика чистого разума" замышлялась Кантом как строго априорное исследование чистого разума. В идеале оно должно быть именно таковым - ведь критическая философия претендует на аподиктичность и должна даже "служить мерилом и, следовательно, примером всякой аподиктической (философской) достоверности" (А XV). А каковы критерии аподиктичности? В одной из статей середины восьмидесятых годов (так и не доведенной до публикации), где Кант подробно анализирует структуру знания вообще, он дает такую формулировку: "Аподиктично всякое познание, которое по своей существенной структуре связано с сознанием своей необходимости" (XVIII: 290). Напротив, "всякая эмпирическая достоверность связана с сознанием случайности истины" (ibid.). Вывод: стремление к аподиктичности подразумевает стремление к исключению всего эмпирического.
Между тем, можно показать, что при устранении трансцендентальной дедукции как таковой (субъективной дедукции) вопрос об объеме и границах априорных познаний из чистого рассудка не может быть решен без ссылок на факты, т.е. эмпирических "включений".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена обсуждению "трудной проблемы сознания" — вопроса о том, почему функционирование человеческого мозга сопровождается субъективным опытом. Рассматриваются истоки этой проблемы, впервые в четком виде сформулированной австралийским философом Д.Чалмерсом в начале 90-х гг. XX века. Анализируется ее отношение к проблеме сознание — тело и проблеме ментальной каузальности. На материале сочинений Дж. Серла, Д.Деннета, Д.Чалмерса и многих других аналитических философов критически оцениваются различные подходы к загадке сознания.
Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной.
Сознание остается одной из главных загадок для философии и эксприментальной науки. Эта книга — попытка по-новому взглянуть па старый вопрос. Признавая успехи экспериментальных исследований сознания, автор тем не менее проводит свои изыскания и концептуальном ключе, пытаясь прояснить структуру и соотношение наших базовых убеждений о мире и о самих себе.Все мы верим в существование сознания у других людей, в то, что прошлый опыт можно использовать для прогнозов на будущее, в то, что в мире не бывает беспричинных событий и что физические объекты независимы от нашего сознания.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.