Подвал - [20]

— Ты в порядке? — спросила она.

— Нет. А ты?

Она вздохнула и отвернулась. А где Роза, Мак и новенькая девушка?

— Лилия, ты не такая, как Роза и Мак. Они сдались, а ты — нет. И я тоже не сдалась.

Я нахмурилась. К чему это она, и что вообще произошло за дверью? Я слышала, как из крана течет вода, как открывают шкафы на кухне.

— Что это? — тихо проговорила я, пытаясь представить себе, что происходит в гостиной.

— Я больше не могу этим заниматься, — она забралась в постель, повернулась к стене и накрылась покрывалом с головой. Я хотела было спросить ее, что она имеет в виду, и узнать, все ли с ней в порядке. Но вдруг услышала из гостиной такой звук, будто по полу возят тяжелой мокрой тряпкой. Потом послышалось шипение пульверизатора: кто-то щедро разбрызгивал то самое дезинфицирующее средство с колючим лимонным ароматом. В носу сразу защипало, глаза заслезились.

— Фиалка, что они там делают? — прошептала я, расширив глаза и нервно теребя покрывало. Она не ответила, только глубже зарылась в постель и подтянула колени к груди.

Я медленно и глубоко вздохнула и уставилась на дверь. Что они там делают?

Глава 7

Саммер

^{Среда, 28 июля (настоящее время)}

Я здесь уже четыре дня, и все они похожи друг на друга. По утрам мы принимаем душ и готовим завтрак. Днем убираемся, читаем и смотрим фильмы. О шитье платьев я больше не слышала и не хочу заводить разговор на эту тему, чтобы не вызывать подозрений.

Лучше всего здесь в будни, хотя слово «лучше» вряд ли подходит: если есть лучшее, должно быть и хорошее. «Лучше» — это потому, что по будням мы видим Клевера только утром и вечером.

По воскресеньям он уводит в комнату под лестницей Розу, по вторникам — Мак, а по средам (сегодня как раз среда) — Фиалку. Я знаю, настанет время, когда он и мне назначит определенный день, но я пока не решила, не лучше ли перед этим покончить с собой. Или день уже назначен? Девушки, наверное, в курсе, какой день отведен для Лилии, но я не хочу об этом знать. Не хочу ничего об этом знать! Может, как-то отключить сознание, пока меня не найдут, и таким образом выжить? Поверить не могу, что должна думать о таких ужасных вещах.

До сих пор, если не считать нескольких вежливых обменов репликами, он своего интереса ко мне никак не проявил. Надеюсь, так будет и дальше.

Мак рассказала, что он не любит неопрятность, любит четные числа и все то, что можно выстроить в ряд. Никто из нас не говорил о том, что случилось несколько дней назад. Знаю только, что в подвале мы по-прежнему вчетвером.

Вчера Фиалка сказала, что хочет выбраться отсюда. Она вошла в спальню, когда я готовилась ко сну, и, пока Роза и Мак протирали напоследок столы на кухне, которые и без того сверкали чистотой, Фиалка повторила, что «не может больше этим заниматься». Эти же слова она произнесла в тот вечер, когда что-то случилось. На этот раз в ответ на мой вопрос, что она имеет в виду, она сказала, что «ей надо» выбраться отсюда. Именно так: не «хочу», а «надо».

С тех пор я пыталась поговорить с ней наедине, но выбрать для этого время трудно: постоянно рядом Роза и Мак. Сегодня утром я вышла из ванной, и Фиалка, проходя мимо, шепнула, что мы сможем поговорить во время приготовления обеда.

Я сидела на диване, глядя, как Роза и Мак, собираясь что-то готовить, достают продукты из холодильника. Фиалка была в спальне, но я не знала, надо ли мне пойти к ней или ждать, пока она сама меня позовет. Что вызовет меньше подозрений?

Сердце у меня стучало. Не терпелось услышать то, что она хочет мне сказать. Возможно, у нее созрел план, но я боялась, что нас подслушают и это все погубит. У нас есть только одна попытка. Если он узнает о наших намерениях, следующую попытку он сделает невозможной. Нельзя допустить, чтобы он предпринял что-то для предотвращения нашего побега. Я все еще надеялась, что он случайно оставит дверь из подвала незапертой.

Роза и Мак суетились на кухне, одна посыпала тертым сыром кусочки хлеба, другая поставила на плиту сковороду. Значит, у нас сегодня гренки с сыром. Дверь спальни открылась, показалась голова Фиалки.

— Кто-нибудь, помогите причесаться, пожалуйста, — она потянула себя за длинную черную прядь.

Это был сигнал мне. Я поднялась с дивана.

— Я помогу, — сказала я и с невинной улыбкой взглянула на Розу и Мак. Пусть считают, что, желая помочь, я просто стараюсь вписаться в их компанию.

Ни одна не сказала ни слова, каждая была занята своим делом. Я расслабилась: они как будто ничего не заподозрили. Я вошла в спальню, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Фиалка собрала волосы в опрятный конский хвост.

— Сегодня вечером, — сказала она. — Мы выберемся отсюда сегодня вечером.

Широко раскрыв глаза, я смотрела на нее в потрясении. Я, конечно, знала, что она хочет выбраться отсюда, но думала, у нее будет тщательно продуманный план, а не просто «давай попробуем сбежать».

— Как сегодня?

Она перевела дыхание, глаза у нее поблескивали.

— Я больше не могу этим заниматься, Лилия, — прошептала она, повторив слова, которые я уже дважды от нее слышала. От звука ее голоса у меня по спине побежали мурашки. — Я не могу отгородиться от этого, как они, — сказала Фиалка, кивнув в сторону Розы и Мак, хлопотавших на кухне. — Они сильнее меня и находятся здесь дольше. Мак твердит, что я научусь жить здесь, но разве это жизнь? «Будь Фиалкой», — говорит она мне. Все это происходит с Фиалкой, а не с Дженнифер. Но я больше так не могу, не могу отключиться от того, что здесь творится. Сегодня вечером мне