Подружка - [2]

Светлана вопросительно указала на пустой стул.

Девушка дёрнула плечом, отчего длинные волосы, сверкнув, пришли в движение, скользнула взглядом. Почти не увидев ее, кивнула. Светлана села.

Одета девушка была по–спортивному. Узкие джинсы с низким поясом подчёркивали хрупкость, изящную линию бедра, кофта в обтяжку проявляла невинную, едва выступающую грудь. Из–под чёрной кофты выглядывала алая блузка. Среди одинаково серых неприветливых футболок, курток и свитеров, в которые были облачены сидящие вокруг люди, в тусклом свете дрожащих ламп — в тон безрадостной непогоде — девушка выделялась в зале ярким пятном, её блузка горела. Она была похожа на мальву… Мальвину.

Усилием воли Света заставила себя не разглядывать её так откровенно. Уткнулась в чашку.

Девушка отложила телефон и достала косметичку. Раскрыла зеркальце. Заглянула в него, чуть приподняв подбородок, вытянув шею. Немного прищурилась. Вгляделась в отражение. Сжала, спрятала губы. Наклонила голову. Провела рукой по шее, легко коснулась щеки.

Увидев Светланин взгляд — украдкой, нахмурилась и отвернулась. Чуть слышно выдохнула и сложила зеркальце. Кинула его в косметичку.

Светлана посмотрела на часы. Интересно, сколько ещё ждать? Откинулась на спинку стула.

В Москве, наверное, все замело… Белое, мёртвое царство…

Хорошо, что впереди ещё несколько дней отдыха — поедет за город, на дачу и, может, даже успеет покататься на лыжах… Она усмехнулась: да, если вообще сможет отсюда выбраться…

С зимой в Москве в этом году повезло! Ещё в конце ноября снег просыпался на дорожки, покрыл лужайку с пожухлым газоном, припорошил розы, дикий виноград, повис на крыше. Светлана радовалась: белое покрывало высветило горизонт, добавило света. И в доме повеселело.

А снега с каждым днём все прибывало. И температура держалась. Ноги не вязли, как обычно, в мокрой кашице, похожей на серый щербет. Под каблуками скрипело, морозом приятно жгло щеки. В дальний угол сада, где так любила бывать весной, она уже с трудом пробиралась — дорожки замело. Вишнёвые деревья тянули к небу ветки, едва выглядывая из сугробов. И липовая аллея вдруг вытянулась, постройнела, а ёлка, покрытая снежинками, вдруг нарядилась царицей — летом её не замечали.

Она вспомнила, что не позвонила мужу. Будет волноваться, поедет в аэропорт…

Света достала мобильный.

— Мне нужно отлучиться. Не присмотрите за багажом? — по–русски вдруг обратилась к ней незнакомка и встала.

Светлана увидела её светло–голубые глаза, прямую спину и строгий наклон головы, как у танцовщицы. Мальвина стояла, устремившись ввысь, как тростинка, расправив тугие плечи.

— Да, пожалуйста, охотно… Не беспокойтесь… Сидеть все равно… Неизвестно, когда вылет.

— Почему? Известно: вылет нескоро… — сказала Мальвина чуть хрипловато.

— Вы правы. Это то единственное, в чем есть уверенность…

Интересно, почему девушка решила, что Света русская? Вроде, ничем не отличается от окружающих. Она посмотрела на свои потёртые джинсы. Ослабила шарф не шее. Кофта иссиня–серая, будто полинялая. Вон, крупная женщина неподалеку в такой же.

А ведь и она поняла, что девушка из России! И не потому, что в раскрытом рюкзаке увидела книжку. Смотрит, как Антон на перроне.

Света вспомнила, как тот бежал за вагоном.

Столько лет сын живёт за границей, учился в школе, теперь — в университете. Порой казалось, что он слеплен из другого теста: говорит, думает, реагирует иначе, более свободен, раскрепощён, лишён предрассудков, условностей — всего, что так мешает ей в жизни. А европейское образование, язык ещё больше проявили в нем русского, выделили. Как ёлка в снежинках в саду — не пройти мимо. Привлекает. Махал рукой, во весь рот, широко улыбался, а в глазах — неприметно, затаённо, глубоко — грусть. Поволокой — печаль… В двадцать лет — печаль?! Откуда?

И девушка… Что выдало в ней русскую? Может, взгляд в зеркальце? Интересно, зачем вообще она в него смотрелась? Что хотела увидеть в крошечном отражении? Подбородок вверх тянула… Головой крутила… Трогательно поджимала губы… Маленькое движение — взгляд в зеркальце. Ведь не просто нос или губы видела! Ответ искала! Подтверждение! Что хотела в себе понять? Или опровергнуть?

— Не хотите ещё кофе? Я могу сходить… — Мальвина вынула из рюкзачка кошелёк. — Купить вам?

Из небесно–голубых глаз струилась печаль — неприметно, но Света почувствовала. Как у Антона… Неуловимые движения плеч, линия спины, острые лопатки…

— О! Спасибо! С удовольствием! Вкусный кофе.

— Пахнет чудесно. В носу щекочет. — Девушка потёрла ладонью нос — трогательно, по–детски. — Сейчас чихну.

Свет, печаль — из глубины… Хоть и улыбается…

И эта блузка — малиновая, огненная… Француженка бы такую не надела… и немка, и англичанка…

Светлана улыбнулась:

— Чихнуть — это хорошо. Это на здоровье!

Достала из сумки бутерброды. Хорошо, запаслась. Сколько ещё сидеть?

— Я не спросила: вы кофе с молоком любите? Я капуччино взяла, — Мальвина поставила на столик чашки.

Света увидела тонкие, будто спичечные, запястья, розовые пальчики, как у ребёнка.

— Меня, кстати, Анной зовут.

— Очень приятно, Анечка. Спасибо, люблю с молоком. А я Светлана… — Она запнулась. Светлана или Светлана Сергеевна? Или тётя Света? Как принято? В Европе до ста лет без возраста, без отчества — сами по себе.