Подруги - [26]
X
После поездки в поселок Катя как-то неестественно и вызывающе присмирела, работала истово, но не весело, словно повинность отбывала. Мстила ли она сама себе за удовольствие, которым воспользовалась самовольно и, по сути, за счет подруг, грустила ли о том, что было и так быстро кончилось, или хотела вызывающим смирением предупредить упреки девчат — Верочка так и не могла догадаться.
А они и не собирались ее упрекать. Катя приехала из поселка за полчаса до концерта и играла в тот вечер с блеском, завоевав симпатии молодежи. Сам Логинов отозвался о ее таланте с похвалой, а Марта Ивановна объявила Катю «самородком» и расцеловала ее «от имели восхищенных зрителей». Все могло быть забыто разом, и Катя уже собиралась представить Лене и Верочке свою поездку в самом забавном виде, но оказалось, что ни той, ни другой на концерте не было. Это смутило и даже разозлило Катю. Встретились они уже дома, и только тогда Катя узнала, что эта сумасшедшая Верочка ездила-таки в поселок и там разыскивала ее, а Лена с Аней допоздна проработали на скотном дворе.
Рассказывать и объяснять, да еще в шутливом тоне, было не к чему. Лена вернулась необычно задумчивая, тихая, занятая чем-то своим. На ее странно помягчевшем лице блуждала растерянная улыбка, удивившая Катю, хотя ей в этот момент было не до чужих переживаний. А с Верочкой было еще хуже. Такой Катя ее еще не видела. Всегда такая предупредительная, ласковая, открытая, всех готовая примирить и утешить, Верочка, пристально оглядев обеих подруг большими, овальными, непривычно строгими глазами, коротко спросила:
— Хорошо прошел концерт, Катя?
В другое время она непременно назвала бы ее Катюшей, да и разговор после всего случившегося начала бы не с этого. Катя сразу это почувствовала, подумала неприязненно: «Как же, бригадирша, уж и нос задрала».
— Неплохо, — буркнула она вслух, разбирая постель.
Лена умылась, рассеянно полистала лежавшие на столике книги и незаметно вышла. Катя молча, с сердитым видом, укладывалась спать. Верочка сбросила пропыленную спортивную курточку, хотела снять шаровары, но раздумала и вдруг торопливо выскользнула из комнаты.
Лену она нашла на крыльце.
Обхватив колени длинными, удивительно белыми в сумерках руками, Лена сидела на верхней ступеньке и невидящими глазами смотрела куда-то вдаль, откуда все еще доносился разноголосый, приглушенный, с трудом угадываемый шум затихавшего праздничного вечера.
— Ты чего, Лена? — мягко спросила Верочка, осторожно присаживаясь рядом.
— Так, ничего, — безразлично ответила та. — Устала немного, дай, думаю, подышу свежим воздухом. Слышишь, поют…
— Скрытная ты, Лена, ничего у тебя не добьешься, — вздохнула Верочка и испуганно посмотрела на подругу — не обиделась ли.
— А мне и скрывать от тебя нечего, — просто сказала Лена, по-прежнему не поворачивая головы. — Что было, с тем кончено, а что будет — я и сама не знаю.
— Да что было-то, Лена? Если хорошее, зачем же кончать?
— Ни хорошее и ни плохое, а так… глупость одна. Да без этого, видно, не прожить. Я на два года тебя старше, а сколько глупостей успела наделать, если б ты знала…
— Да не ври ты на себя, Лена, когда же успеть-то было? И какие, же могли быть глупости, раз ты такая хорошая? — воскликнула Верочка.
— Гм, хорошая, — усмехнулась невесело Лена. — Я Валерку тоже считала хорошим, лучше его для меня никого не было, а он… Да что говорить, пустое это все, старое, я уж зарок себе дала — не вспоминать.
— Ну и пусть, и не будем об этом, — с готовностью, однако не без внутреннего сожаления согласилась Верочка и снова вздохнула: вот и закрылась самая потаенная створка Лениной души, за которой спрятано ее прошлое. А может быть, это и к лучшему? Раз ей неприятно вспоминать, то и незачем бередить только что зажившее.
И все-таки Верочка не удержалась, спросила тихонько, будто их подслушивали:
— И писем теперь писать не будешь?
— Некому.
— А домой?
— Мама знает, где я, а отец у меня строгих правил, он даже, видеть меня не захотел, когда узнал, что я с этим… с Валеркой… жила. Вот я и оказалась здесь.
— О! — только и смогла выговорить Верочка, страдая за подругу.
— Вот так, Берусь, — с каким-то облегчением сказала Лена и выпрямилась, подняв голову от колен. — Ну хватит. Что это на меня сегодня нашло? Катя легла?
— Ага, — печально кивнула Верочка.
— Не надо ей ничего говорить, и без того она какая-то настропаленная.
Верочка не сразу поняла, о чем не надо говорить Кате — о том ли, что услышала сейчас от Лены, или об отлучке в поселок. Скорей всего, о том и другом. Но, вспомнив о Кате, Верочка встрепенулась.
— Ну, конечно, не надо, только бы она сама все как следует обдумала. Я Виктора там нашла — смеется: с коровами, говорит, там танцуете или как? Не надоело еще?.. Это ему, наверно, Катя нажаловалась. Ну трудно, так зачем же об этом Виктору говорить? Читала про нас в газете? Патриотками называют, за почин хвалят. Это же не шуточки…
— Какие там шутки, — отозвалась Лена, и в голосе ее послышались прежние иронические нотки. — Растрезвонят, а потом моргай…
— Это зачем же нам моргать? — удивилась Верочка. — Перед кем?
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».