Подруги - [22]

Самойлов торопился: заседание бюро было назначено на два часа, а он не привык опаздывать и не терпел этого у других. Мысль о созыве внеочередного бюро возникла у него рано утром, и он сразу же позвонил с ближайшего телефона второму секретарю, распорядился, кого надо вызвать. Жаль, конечно, что не удастся предварительно переговорить с членами бюро, предрешить некоторые меры, но это обстоятельство Самойлова мало беспокоило. В их мнении и поддержке он не сомневался. Факт остается фактом: сев в районе идет плохо. Да, плохо, несмотря на то, что район в областной сводке занимает место в первом десятке. Вот это-то, как видно, и застилает многим глаза. Обольщаются сейчас высокими процентами, а если завтра хлынет дождь? На том и сядут, где, остановились, а тем временем другие районы вырвутся вперед…

Зал заседаний райкома заполнили работники аппарата, секретари парторганизаций, председатели колхозов, в том числе и те, которых повестка дня как будто совершенно не касалась. Это тоже было одним из новшеств Самойлова. Раньше обычно присутствовали члены бюро и те, кто отчитывался. Теперь количество вызываемых доходило иногда до трех десятков человек. Самойлов стремился каждое заседание бюро сделать школой партийного руководства для молодых, да и не только молодых, работников. Но, как скоро убедились многие, «школы» не получилось. Своей нетерпимостью к инакомыслящим Самойлов сам портил им же начатое дело. Его стали побаиваться, но настоящего авторитета он так и не приобрел.

Он вышел из своего кабинета ровно в два часа — высокий, чуть сутуловатый, с длинными жилистыми руками, усталый и хмурый. Редкие светлые волосы тщательно расчесаны и приглажены от больших залысин до крутого затылка, аскетическое, обветренное лицо с туго натянутой на скулах кожей выглядело строгим и неестественно напряженным. Проходя по залу, Самойлов бегло, но пристально оглядел присутствующих, так что каждый почти одновременно почувствовал на себе этот прощупывающий взгляд. Почувствовал его и Логинов, у которого уже было несколько неприятных стычек с первым секретарем. Однако он не опустил глаз и, хотя знал, что мысли Самойлова сейчас заняты другим, всем своим видом Логинов как бы хотел сказать ему: «Можешь думать обо мне что угодно, а все-таки тогда был прав я, а не ты, и поэтому буду поступать по-своему…»

Первым отчитывался председатель колхоза «Вперед» Дубцов. На вид ему было далеко за пятьдесят. Лицо крупное, багровоносое, под пиджаком — черная, наглухо застегнутая косоворотка и приметно округлившееся брюшко, походка степенная, с развальцем. Вот уже лет пятнадцать председательствовал Дубцов, бесчисленное множество раз выступал на различных собраниях и совещаниях, а без бумажки и до сих пор как без рук. И сейчас, шагая к столу членов бюро, Дубцов на ходу достал из кармана сперва измятую ученическую тетрадь, потом очки, аккуратненько оседлал ими мясистый нос и, пожевав «для разгона» губами, начал не спеша читать: в колхозе имеется столько-то гектаров пашни, столько-то тракторов, столько-то трудоспособных…

Но тут его перебивает Самойлов.

— Дайте-ка вашу шпаргалку. Так… А теперь рассказывайте: почему заваливаете весенний сев?

— То есть, как заваливаю? — сдвигая на лоб очки, с недоумением и обидой говорит Дубцов. — Супротив прошлого года впереди идем, никакого сравнения не предвидится. Посудите сами, товарищи, — обращается он в зал, — в прошлом году мы пятого мая только-только пахать начали, а нынче на это число половину яровых посеяли. Какой же это, извините, завал?

— Самый позорный, — сразу повышает тон Самойлов и, как обычно в подобных случаях, рывком встает, прочно опирается тяжелыми ладонями о стол. — До каких пор вы — это относится ко многим здесь присутствующим — будете ссылаться на прошлое? Было плохо, а теперь стало чуть лучше — вы и обрадовались, готовы ура кричать. Не рано ли? Почему у вас, товарищ Дубцов, трактор ДТ-54 простоял два дня? Почему никто не наказан за преступную халатность? У вас имеется добрая сотня лошадей, вы им скормили лучшее, сено, отняли его у молочного стада, а сколько их работает в поле? Всего восемь. В пятой бригаде лен сеют непротравленными семенами, а вы помалкиваете. В колхозе есть суперфосфат, сульфат аммония, зола, а вы сеете лен почти по неудобренной почве. Это, повторяю, преступление. За счет чего же вы собираетесь получить миллион, как записано в обязательстве? У меня складывается такое мнение, что вы и не думаете всерьез принятое обязательство выполнять. Так или не так, товарищ Дубцов?

— Со льном, это действительно, мы промахнули, — охотно согласился Дубцов, потому что знал — ошибки принято признавать, жесткие упреки секретаря тоже в порядке, вещей, так было и будет всегда, такая уж у секретаря должность. — Но мы, понятно, примем меры и недостатки устраним…

— Я думаю, товарищи, нам незачем терять время на объяснения и обещания, — обращаясь к членам бюро, сказал Самойлов. — Считаю, что товарищ Дубцов не сможет обеспечить руководства колхозом, как требует этого партия, сама жизнь. Давайте решать вопрос конкретно…

Только теперь Дубцов понял: это конец. Никакие слова ему не помогут. Секретарь уже принял решение — быть может, еще тогда, когда был в колхозе — а известно, что с Самойловым шутки плохи. Что ж…