Подпись «Пикпюс» - [3]

— Вы говорите, привратница…

— Твердит, что ничего не знает. В соседний бар, чтобы позвонить нам, бегала госпожа Руа. Она же встретила нас у подъезда. Есть, правда, одна деталь… А вот и слесарь, я за ним послал. Сюда, дружище. Откройте-ка мне эту дверь.

Взгляд Мегрэ случайно падает на Маскувена, примостившегося на краешке стула. Служащий Пру и Друэна выдыхает:

— Во мне все переворачивается, господин комиссар.

— Тем хуже.

Вот-вот появятся господа из прокуратуры и сотрудники антропометрической службы, и уж тогда станет совсем муторно. Мегрэ поглощен одной мыслью — как бы успеть перехватить кружку холодненького у Маньяра.

— Сами видите, — поясняет комиссар округа, — квартира состоит из этой гостиной, столовой в деревенском стиле, спальни, кладовки и…

Он указывает на запертую на ключ дверь, у которой возится слесарь.

— По-моему, там кухня.

Отмычка поворачивается в замке. Дверь отворяется.

— Ого! Что вы тут делаете? Кто вы такой?

Картина почти что комична — настолько она неожиданна. В чистенькой кухоньке, где не видно ни одной грязной тарелки, ни одного грязного стакана, у стола чинно сидит с выжидательным видом какой-то старик.

— Отвечайте. Что вы тут делаете?

Старик растерянно смотрит на людей, засыпающих его вопросами, и не находит что ответить. Но самое странное другое — в разгар августа на нем зеленоватое пальто. Лицо старика заросло плохо подстриженной бородой. Взгляд его уходит в сторону, плечи опускаются.

— Давно вы тут сидите?

Он делает над собой усилие, словно с трудом понимает, что ему говорят, вытаскивает из кармана золотые часы, открывает крышку.

— Сорок минут, — отвечает он наконец.

— Значит, в пять часов вы были здесь?

— Я пришел раньше.

— Вы присутствовали при преступлении?

— При каком преступлении?

Он туг на ухо и, как это делают глухие, наклоняет голову к собеседнику.

— Как? Вы не знаете, что…

Простыню приподнимают. Старик застывает, изумленно уставившись на труп.

— Ну?

Он молчит. Утирает глаза. Но вовсе не плачет: Мегрэ заметил, что глаза у него слезятся.

— Что вы делали на кухне?

Старик опять смотрит на окружающих. Кажется, их слова лишены для него всякого смысла…

— Каким образом вас заперли на кухне? Ключа внутри нет, снаружи — тоже.

— Не знаю, — лепечет он, как ребенок, опасающийся, что его накажут.

— Чего не знаете?

— Ничего.

— Документы при вас?

Он неловко роется в карманах, опять утирает глаза, шмыгает носом и наконец протягивает бумажник с серебряной монограммой. Полицейский комиссар и Мегрэ переглядываются.

Старик действительно в маразме или неподражаемо играет. Мегрэ извлекает из бумажника удостоверение личности и читает:

«Октав Ле Клоаген, судовой врач в отставке, шестьдесят восемь лет, Париж, бульвар Батиньоль, тринадцать».

— Всем выйти! — неожиданно взрывается он.

Жозеф Маскувен послушно поднимается.

— Не вы. Вас это не касается. Да сядьте же, черт побери!

В этой кукольной квартирке теперь, когда в нее набилось чуть не полтора десятка человек, буквально не продохнуть.

— Вы тоже садитесь, господин Ле Клоаген. И прежде всего объясните, что вы делаете в этом доме.

Ле Клоаген вздрагивает. Слова он слышит, но смысл их не воспринимает. Мегрэ повторяет вопрос, потом срывается на крик.

— А, вот вы о чем. Извините. Я зашел…

— Зачем?

— Повидать ее, — бормочет старик, указывая на прикрытое простыней тело.

— Решили узнать свое будущее?

Старик молчит.

— Короче, были вы ее клиентом или нет?

— Да. Я зашел…

— И что произошло?

— Я сидел здесь. Да, здесь, на этом золоченом стуле. Потом постучали в дверь. Вот так…

Старик направляется к двери. Кажется, что он хочет удрать. Нет, он только отрывисто стучит.

— Тогда она мне сказала…

— Продолжайте. Что она вам сказала?

— Она сказала: «Живо туда!» И втолкнула меня в кухню.

— Это она заперла дверь на ключ?

— Не знаю.

— Дальше.

— Вот и все. Я сел к столу. Окно было открыто. Я смотрел на улицу.

— А потом?

— Потом — ничего. Пришло много народу. Я решил, что мне лучше не показываться.

Говорит он тихо, медленно, как бы нехотя, и внезапно, совсем уж неожиданно, осведомляется:

— Табачку не найдется?

— Вам сигарету?

— Нет, табаку.

— Вы курите трубку?

Мегрэ протягивает кисет. Ле Клоаген берет щепоть табаку и с явным удовлетворением заталкивает за щеку.

— Только не говорите моей жене.

Тем временем Люкас обшаривает квартиру. Мегрэ знает, что ищет бригадир.

— Ну?

— Ничего, шеф. Ключа от кухни нет ни с той, ни с этой стороны. Я послал одного из инспекторов на улицу — вдруг ключ выбросили в окно.

Обращаясь к Ле Клоагену, Мегрэ резюмирует:

— Итак, вы утверждаете, что явились сюда незадолго до пяти, чтобы повидаться с гадалкой. Без нескольких минут пять кто-то постучал в дверь особым образом, и мадмуазель Жанна втолкнула вас в кухню. Так? Вы смотрели на улицу, потом услышали голоса, но остались на месте. Даже не посмотрели в замочную скважину.

— Нет, не посмотрел. Я думал, у нее посетители.

— Вы и раньше бывали здесь?

— Каждую неделю.

— С давних пор?

— С очень давних.

Маразматик? Или нет? Квартал бурлит. Когда подъезжают машины прокуратуры, на улице толпится уже человек двести. Повсюду солнце, яркие краски, на террасах так приятно потягивать холодное пиво. Из-за новоприбывших Мегрэ приходится опять влезть в пиджак.