Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской - [5]

А вот стихи сеньора Джауфре:

Печаль и радость тех бесед

Храню в разлуке с дамой дальней.

Меж нами тысячи лежат

Шагов, дорог, земель, преград…

Да будет все по Божьей воле!

А вот другие его стихи:

Люблю я любовью безбрежною

Нежною,

Как смерть безнадежною,

Люблю мою грезу прекрасную,

Принцессу мою светлоокую,

Мечту дорогую, неясную,

Далекую!..

Из дальнейшего станет понятно, как мало правды в том, что рассказывают о сеньоре Джауфре люди; стихи же этот франк воистину слагал добрые.

Память о нем сохранилась и в Дамаске, где он провел два года и замучил всех своими любовными переживаниями, которые считал необходимым облекать в слова и делать достоянием широкой общественности. И потому у нас его считали умалишенным. Однако королева Иерусалимская держалась иного мнения, а что иной раз бывала с ним небрежна, то лишь вынужденно, поскольку жизнь властительницы разительно отличается от жизни всех прочих людей.

11. О Византии

— Ближайшим соседом Иерусалима на западе был Константинополь, где правил император Мануил Комнин. Он держал при себе двух женщин одновременно, отказываясь отдать предпочтение одной из них и тем самым изгнать другую. Следствием такого поведения сделались постоянные столкновения Комнина с патриархом Константинополя, который резко осуждал сие двоеженство, ибо по вере франков муж может держать только одну жену, а наложницы не дозволяются вовсе.

Дочь Мануила Комнина, Евангелина, девица весьма прекрасная, набожная и сострадательная, была рождена им от сарацинки или иной рабыни. Пользуясь большой свободой, эта девица невозбранно ходила по дорогам, и ни свиты, ни охраны при ней не имелось. Она имела видение, в котором ангел явился к ней и велел отыскать пропавшего без вести Балдуина Иерусалимского, несчастного юношу, за грехи свои пораженного от Аллаха проказой. В дальнейшем мы узнаем, как вышло, что Евангелина выполнила волю Аллаха.

12. Об одиночестве Мелисенты

— Мудрейший Аль Джахез в «Поучениях к Нарриман» говорит: «Властитель узнается по одиночеству». Мелисента, королева франков на Востоке, во всем Иерусалиме не могла ни в ком найти опоры. Но более всего огорчала ее невозможность найти поддержку у архиепископа, ибо тот, опьяненный своей германской кровью, с первого же часа прочно связал свою судьбу с тевтонцами. В тевтонах Мелисента видела врагов; от госпитальеров не ожидала ни поддержки, ни нападения; впрочем, когда она, отчаявшись, попросила их о помощи, они дали ей кинжал.

13. О цитадели Алеппо

— Многомудрый Абу-ль-Хусейн ибн Джубайр говорит:

«О дивный город! Его нарекли женским именем и облекли покровом юной девы; не раз приходилось ему склоняться перед победителем, не раз он блистал как невеста, отвоеванный мечом Ибн Хамдана! Сколько царей мечтало завладеть им, скольких людей поражал он своим величием! Сколько сражений разыгрывалось из-за него! Где они теперь, хамданские эмиры и их поэты? Их давно уже нет, а каменные стены остались».

Ибн Баттута говорит:

«Цитадель Алеппо называют Аш-Шахба (серой). Внутри нее есть два колодца, полные ключевой воды. Крепость окружена двумя стенами и глубоким рвом, наполненным водой. Стены венчает множество теснящихся друг к другу башен. В толще стен скрыты великолепные чертоги с узкими окнами. Во всех башнях живут люди, и пища в этой крепости не портится от времени.

Здесь есть святыня, поклониться которой приходит много людей. Говорят, что здесь совершал молитву Авраам».

Вот что сказал однажды об этой цитадели Джемаль ад-Дин Али ибн Абу-ль-Мансур:

«Вершина крепости вознеслась столь высоко, что вот-вот упрется в небесную сферу и остановит ее.

Ее обитатели черпают влагу из Млечного Пути, а их лошади пасутся на звездном лугу.

Беды и несчастья в страхе бегут от нее, и ничто не может изменить течение ее жизни».

14. Первый сон Мелисенты

— Когда настала ночь, и тела людские погрузились в сон, пришло время ангелов и сновидений. Едва королева смежила веки, как приснился ей наистраннейший сон. Снилось ей, будто Ривка, золотоволосая иерусалимская еврейка, выходит замуж за ученейшего рэб Мойше, известного на Востоке и Западе толкователя Торы. Это тем более удивительно, что рэб Мойше до самого конца сохранялся в девственном состоянии и девственность его пребывала неразвязанной.

В этом сне пребывали королевский двор и иерусалимская еврейская община в огромном темном храме. Была ли то гигантская синагога — был ли то невероятных размеров сад со стволами-колоннами? В тусклом багровом свете очага мелькали знакомо-незнакомые лица. От жаровни тянуло густым дымом.

Несторианский монах из Алеппо и архиепископ Иерусалима, презрев как собственные расхождения в вере, так и общую для них неприязнь к еврейскому Богу, дружно вели обряд по еврейским богослужебным книгам. Королева же вкупе с иными держала над невестой покров.

Всех участников действа затягивало дымом жаровен, отчего те нещадно кашляли, и из глаз их текли обильные слезы. Обряд то и дело прерывался, ибо раввина душили неудержимые рыдания.

Когда же брак был заключен, захожий менестрель попытался играть на роте «Хава нагила», но сбился с такта. Запели без сопровождения музыкальных инструментов, но тут вся плачущая еврейская свадьба завела всяк по-своему, кто в лес кто по дрова, как говорят у франков, и пение расстроилось вовсе.