Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской - [6]

Королева хотела плясать, но споткнулась и едва не упала в жаровню. И после этого ей начал сниться совсем другой сон.

15. О девственности

— Узнайте, что девственность имеет обличье банта, скромно завязанного над коленом. Однако этот знак невинности многие ухитрились превратить в объект непристойных шуток. Так, я своими глазами видела одного удалого воина ислама в грязном халате, но с добрым оружием в ножнах, который ступал, размахивая двумя огромными разлохмаченными веревками, свисающими у него с колен. При каждом шаге веревки болтались и шумно хлопали по икрам. То и дело на дороге можно было встретить утерянную кем-либо девственность.

Славная певица египетского племени, известная в обеих землях как Руна (что на языке франков означает «тайна»), имела обыкновение то и дело, бранясь, поправлять девственность свою, ибо та норовила сползти по ноге. Иные мужчины подвергались озорному посягательству девиц, которые тайком развязывали их девственность. Так, рэб Мойше был развязан трижды, но трижды своими руками восстанавливал утраченное.

Фрейлина королевы Мелисенты, Агнес де Вуазен, с виду невинная и хрупкая, на деле же вполне предавшаяся иблису, собственноручно подвязала своей девственностью палатку, когда та покривилась.

///Когда же игра закончилась, один госпитальер принялся развязывать свою девственность и вдруг замер, ощутив на себе тяжелый взгляд сотоварища. «Что ты делаешь?» — спросил его тот…///

16. Второй сон королевы Мелисенты

— Избыв странное видение плачущей еврейской свадьбы, Мелисента погрузилась в новый сон, оказавшийся, в отличие от первого, вещим.

Королева увидела себя в темном лесу, освещенном лишь луною. Темноствольные деревья чередовались с белоствольными, и за каждым темным стволом виднелась неподвижная фигура воина в темных одеждах, а за каждым белым — фигура девы в светлых одеждах.

Там же, где лунный луч, пробившись между стволов, падал на дерево, стояла прекрасная дева в белых одеждах. Была дева бледна и круглолица, с правильными чертами и сверкающими, подобно антрацитам, темными глазами; гладко причесанные черные волосы убраны под белое покрывало.

— Кто ты, дитя? — спросила королева, очарованная этой чистой красотой.

— Евангелина.

То была византийка, дочь императора.

— Я разыскиваю вашего сына, государыня, — сказала Евангелина королеве. — Умоляю вас, если вы только знаете, — если вы только хотя бы подозреваете о его местонахождении — укажите мне его!

— Зачем вы ищете моего сына, дитя мое? — спросила Мелисента.

— Он мой брат во Христе, — отвечала благочестивая девушка. — Он страдает. Если вы, его мать, не можете помочь ему, то, может быть, я, простая христианка, сумею спасти его плоть и душу!

И тронутая этой искренней верой расплакалась Мелисента и протянула Евангелине руки, и так стояли они неподвижно, и в том сновидении полюбили друг друга сердечно.

17. Мелисента посылает в Дамаск за лекарем

— Дамаск — ближайший сосед Иерусалима на Востоке. Намерение мое состоит в том, чтобы поведать об отношениях между Мелисентой и моим отцом, эмиром Дамаска Муин-ад-Дином.

Не зная, кому довериться и опрометчиво видя ближайшего врага в тевтонах, Мелисента отправила в Дамаск записку с просьбой прислать ей лекаря, дабы исцелить болезнь почек.

Таков был тайный знак, о котором Мелисента заранее условилась с моим отцом.

Еще прежде она искала помощи дамасских лекарей, пытаясь исцелить прокаженного Балдуина; мой отец попросил в ответ поддержки Иерусалима против крестоносцев.

Не доверяя никому и не решаясь отправить в Дамаск свою фрейлину (ибо королева не без оснований предполагала, что из Дамаска Агнес де Вуазен не отпустят — многие сподвижники отца моего желали взять ее в жены), Мелисента обратилась к евреям. Лишь те, кому хорошо ведома хитрость Мелисенты (а таковых поначалу было немного, ибо вид у королевы был самый беззащитный и глупый), догадались бы, по чьему поручению один из иерусалимских евреев направился в Дамаск.

Записка была составлена на арабском языке и содержала просьбу прислать в Иерусалим лекаря. Еврей вскорости возвратился с сообщением, что записка лежит в Дамаске; остальное же — в руках Аллаха.

///Записку сию с превеликим злорадоством иерусалимские евреи срисовывали с русско-арабского разговорника, предвкушая, как наши хваленые дамасские мудрецы будут разбирать этот «цветущий куфи»!///

18. О Мосуле

— За Дамаском стоит страна Мосул. Вот что говорит о Мосуле один ученый франк, который много путешествовал по Востоку:

«Мосул — большое царство, живут тут многие народы и вот какие: есть здесь арабы-мусульмане и еще другой народ исповедует христианскую веру, но не так, как повелевает Римская Церковь, а во многом отступает. Называют этих людей несторианами. Все шелковые ткани и золотые, что называются мосулинами, делаются здесь. Скажу вам еще, из этого же царства — все богатые купцы, что гуртом привозят дорогие пряности. В здешних горах живут карды, они христиане — несториане, но есть между ними и сарацины, Мухаммеду молятся. То люди храбрые и злые, ограбить купца они не задумаются».

Так говорит о Мосуле сведущий франк; впрочем, и он не обо всем знал доподлинно и точно.