Однако на каком-нибудь этапе он может посчитать меня бесполезным и представляющим опасность. Тогда без вариантов меня и моих близких ждет тот же неблагоприятный сценарий. Необходимо продумать способ быстрого самоубийства. Не хочу быть овощем. Но защитит ли моя смерть дорогих мне людей? Значит необходимо выдавать информацию дозированно, растягивая на более длинный срок. А там по ходу истории будет видно, наступили ли необратимые изменения. Со временем мои знания обесценятся, и я перестану представлять опасность кому-либо и возможно даже заживу спокойной обычной жизнью. Дожить бы!
Как легко получалось у попаданцев менять историю в фантастических книжках! Творили, что хотели и не опасались, что сама история руками влиятельных противоборствующих элит запросто устранит отдельного пассионария, чтобы не мешал естественному или искусственному исторический процессу.
Еще один способ обезопасить себя в какой-то мере — прославиться и заиметь поклонников. Популярную личность сложнее убрать. Конечно, когда на кону интересы страны, власть или свобода такая мелочь, как подозрительная смерть или исчезновение популярного человека и шум, связанный с этим, заинтересованных лиц не будет беспокоить. У популярных лиц всегда полно завистников и недоброжелателей. Методики отработаны десятилетиями.
Другая опасность меня может ожидать со стороны помощников Романова. Кто такой Ксенофонтов? Предполагаю, что доверенное его лицо. Но насколько мне можно ему доверять? То, что ему доверяет Первый секретарь — ничего для меня не значит. У помощников тоже могут быть задачи и интересы не связанные с выполнением поручений своего шефа.
Из этого анализа делаю несколько выводов. Необходимо срочно заканчивать все незавершенные дела в своем городе. Возможно, мое пребывание в Ленинграде затянется, как минимум до конца августа. Родным и знакомым надо будет намекнуть о возможном интересе ко мне и к ним посторонних лиц и оставить для экстренной тайной связи со мной телефон Эдика Курочкина. Конечно, это не защита. Но если я буду знать заранее о непонятном интересе, то смогу предпринять какие-то меры, вплоть до самоубийства, если успею.
Отсюда вытекает — надо озаботиться оружием скрытого ношения (холодным и огнестрельным) и потренироваться в его использовании. Яд тоже не помешает.
Общения с Ксенофонтовым не избежать, но встречаться на вокзале не стоит. Пусть тетя Света для возможных наблюдателей остается пока неизвестной. О ней, вероятно, еще не знают. Хотя если контролируют переписку нашей семьи, то это уже бесполезно. Вспоминаю о предупреждении Владимира Николаевича об оперативнике в штатском. С этим П. П. можно встретиться по указанному в телеграмме адресу.
Про Эдика молчать до конца. С ним встретиться и переговорить надо будет до встречи с Ксенофонтовым.
«В своей стране готовлюсь жить, как среди врагов!» — ловлю себя на мысли. Но жизнь моих близких и моя, а также будущее страны того стоит. Для чего, если не для этого я получил бонус от неизвестно кого?
С завтрашнего дня необходимо снова садиться (ложиться) за газеты и слушать «голоса». Надо извлекать из памяти сведения о ближайших событиях в стране и мире для доказательства своих возможностей. Только не оказалось бы поздно. Вон Мазуров и Машеров вскоре должны умереть или погибнуть. А могли бы стать союзниками Романова, как и Кулаков. Так или иначе, тому придется создавать свою группу поддержки и искать союзников. Одному ничего не сделать против лобби консервативных старцев и соперников в Политбюро.
Посылка для Татьяны.
С утра начинаю готовить посылки для Татьяны из комсомольского лагеря. Помню, что в Советское время посылки отправляют в фанерных ящиках или в светлых плотных мешках, которые надо самому зашивать и надписывать. Оценивая объем купленных вещей, решаю, что придется готовить два мешка. Уговариваю бабушку сшить мне мешки для вещей. Видя, что она что-то бормоча под нос, ищет очки, подсовываю ей две кучки свертков и сваливаю в сарай с гитарой и песенной тетрадью.
До сих пор чувствую себя виноватым, за то, что тогда в лагере поставил девчонку в неловкое положение. Хотя она признала свою вину, но я понимаю, что сделано это было из великодушия ко мне. «Дурень самоуверенный!» — в очередной раз ругаю себя. Всегда надо думать, что делаю, иначе таких случаев, за которые придется стыдиться всю жизнь, будет много.
В сарае пытаюсь придумать рифмы и куплеты к «Летней поре», но мысленно все время возвращаюсь к Ленинграду, Романову и связанными с этим проблемами. Кое-как вымучил два куплета. Сам недоволен — придется сидеть дополнительно. Нет сегодня вдохновения.
Через час надписываю на мешках адреса Татьяны и свой и тащу их в поселковое почтовое отделение. Хорошо, что оно находится недалеко — на первом этаже Желтого дома.
На почте посетителей не много, но почти все старухи. Подозреваю, что мой «квест» может затянуться. «Чего этим „перечницам“ дома не сидится?» — мысленно возмущаюсь. Скучно сидеть им дома, вот и ищут развлечений в общественных местах.
Неожиданно мне на помощь пришла сотрудница почтового отделения:
— Что тебе Сережа? Посылки хочешь отправить? Подходи сюда, — показывает на металлические весы в углу, встроенные в стеллаж.
