Подгоряне - [112]

Шрифт
Интервал

Ранг райцентра вызвал Теленешты — к новой жизни, возродил его из пепла.

Строились многоэтажные жилые дома, возводились современные предприятия, кирпичные заводы, комбинат по производству вина и спирта, фабрики для переработки молока. Были построены пекарни и гостиницы. Росли, как грибы после благодатного дождя, кварталы частных домов, которые после ликвидации района спешно продавались владельцами за полцены. Все получалось по известной пословице: если нет озера, не будет и лягушек. Владельцы собственных домов были государственными служащими. Лишившись своих мест в учреждениях, они остались без работы и сейчас же начинали искать ее в других местах, уезжали вместе с семьями в другие города республики. В Теленештах оставались лишь учителя, врачи да несколько инженеров промышленных предприятий, десяток-другой специалистов из мастерских по ремонту телевизоров, радиоприемников; не покинул город какой-нибудь десяток фотографов, парикмахеров, пекарей, рабочих по изготовлению масла и брынзы, закройщиков на пошивочном комбинате. Так жил городок. В одну неделю был ликвидирован жилищный кризис, казавшийся неразрешимым. Прежде очереди на получение квартир были пугающе длинными, думалось, что им не будет конца. Но стоило лишь отнять у Теленешт статус районного центра, как появилось множество свободной жилой площади в государственных домах, а частные отдавались чуть ли не даром.

Отец сказывал, что Никэ рвал на себе волосы. Он купил дом у Негарэ и не знал, что мог бы купить лучший в самом городе, и притом за пустяковую цену.

Его совхоз почти что сливается с Теленештами — так что брат, не меняя места работы, сделался бы городским жителем. Но кто мог знать, что район будет скоро упразднен, а через некоторое время вновь восстановлен?

Домой мы возвратились по асфальтированному шоссе, совершив объезд в сорок без малого километров. По пути руки брата отдыхали, потому что не попадалось ни рытвин, ни бугров, ни выбоин. Теперь Никэ был недоволен и своим железным другом — мотоциклом. Считал, что мог бы приобрести другую, более модную, что ли, марку. "Ирбит" соблазнил его своей мощью, количеством лошадиных сил. Другие бригадиры и агрономы покупали себе мотоциклы с колясками киевского завода. Однако брат, заручившись запиской Шеремета, пришел на базу с правом выбора. Не раздумывая долго, Никэ выбрал самую могучую машину, тяжеленную, с тормозами, как у грузовика, с несокрушимыми рессорами, годными для танка, а не то что для мотоцикла, с мотором, который ревел, как двигатель реактивного самолета. После длительной поездки мускулы на руках водителя болели так, словно их отхлестали здоровенной палкой.

Было уже прохладно. Я расположился поудобнее в люльке мотоцикла, прикрыл грудь прорезиненной накидкой, надежно укрывшись от встречного ветра.

А Никэ продрог так, что сделался синим. Чтобы немного согреться, он остановил мотоцикл у леса Питару, возле винзавода. Слово "согреться" в данном случае имело только одно значение: Никэ отправился к знакомым ребятам за спиртом. Он, конечно, сейчас не отхлебнет и капельки, а вот уж дома, до которого рукой подать, "отогреет душу". Я сидел в коляске и удивлялся тому, каким печальным выглядел лес и все вокруг леса в эту осеннюю пору.

Грустно перешептываются умирающие листья. Но у леса неиссякаемый запас красоты. Дикая черешня с помощью легкого морозца выкрасила свои листочки в кроваво-красный цвет. А кизил, воспользовавшись услугами тех же ночных заморозков, придал своим листьям цвет ярко-желтый, лимонный. Дубы не захотели быть одинаково одетыми. Как капризные модники, они подбирали костюмы каждый по своему вкусу. У одних листья оставались зелеными, у других чуть желтыми, у третьих багряными, а у четвертых цвета каленого кирпича.

Кизил казался облитым кровью, потому что ветви его были усыпаны спелыми плодами. Думалось, что чья-то щедрая рука понавешала на его ветви ожерелья из красного жемчуга. В ярко-красные ризы облачились и боярышник с шиповником. Лес был похож на огромный букет, собранный человеком, обладающим тонким вкусом. И все-таки красота его была какой-то холодноватой, как лицо засыпающей красавицы, — тающий иней на листьях казался капельками слез на ее ресницах. Листья, колеблемые легким дуновением ветра, тихо кружась, медленно опускались на землю. Солнечные лучи хоть и светились, но в них не было тепла, не было и жизни.

Во дворе завода у опушки леса Питару толпился народ. Рабочие в комбинезонах и ватниках снуют туда-сюда, что-то носят, что-то поднимают и бросают, шумят, покрикивают друг на друга. Одни укладывают цемент на платформы, другие натягивают толстые, рубчатые, как шеи драконов, шланги от одного погреба к другому. Специалисты в белых халатах появляются из одних дверей и исчезают за другими — там они мудрят над какими-то бутылочками и мензурками, будто алхимики или лаборантки, которые собираются сделать анализ крови.

Васуня, старший винодел, выносит под своим халатом посудину Никэ и сует ее в коляску мотоцикла. Васуня — это закадычный дружок Никэ. Они вместе закончили десятый класс. Но факультет по технологии винодельческой промышленности при Кишиневском политехническом институте Васуня закончил на два-три года раньше моего брата.


Еще от автора Ион Чобану
Белая церковь. Мосты

Настоящий том "Библиотеки советского романа" объединяет произведения двух известных современных молдавских прозаиков: "Белую церковь" (1981) Иона Друцэ - историческое повествование о Молдавии времен русско-турецкой воины второй половины XVIII в и роман Иона Чобану "Мосты" (1966) - о жизни молдавской деревни в Великую Отечественную войну и первые послевоенные месяцы.


Мосты

Настоящий том «Библиотеки советского романа» объединяет произведения двух известных современных молдавских прозаиков: «Белую церковь» (1981) Иона Друцэ — историческое повествование о Молдавии времен русско-турецкой войны второй половины XVIII в. и роман Иона Чобану «Мосты» (1966) — о жизни молдавской деревни в Великую Отечественную войну и первые послевоенные месяцы.


Рекомендуем почитать
Волшебный фонарь

Открывающая книгу Бориса Ямпольского повесть «Карусель» — романтическая история первой любви, окрашенной юношеской нежностью и верностью, исполненной высоких порывов. Это своеобразная исповедь молодого человека нашего времени, взволнованный лирический монолог.Рассказы и миниатюры, вошедшие в книгу, делятся на несколько циклов. По одному из них — «Волшебный фонарь» — и названа эта книга. Здесь и лирические новеллы, и написанные с добрым юмором рассказы о детях, и жанровые зарисовки, и своеобразные рассказы о природе, и юморески, и рассказы о животных.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.


Глубокий тыл

Действие романа развертывается в разгар войны. Советские войска только что очистили город от фашистских захватчиков. Война бушует еще совсем рядом, еще бомбит город гитлеровская авиация, а на территории сожженной, разрушенной и стынущей в снегах ткацкой фабрики уже закипает трудовая жизнь.Писатель рисует судьбу семьи потомственных русских пролетариев Калининых. Замечательные люди вышли из этой семьи — даровитые народные умельцы, мастера своего дела, отважные воины. Мы входим в круг их интересов и забот, радостей, горестей, сложных семейных и общественных отношений.


Сыновний бунт

Мыслями о зажиточной, культурной жизни колхозников, о путях, которыми достигается счастье человека, проникнут весь роман С. Бабаевского. В борьбе за осуществление проекта раскрываются характеры и выясняются различные точки зрения на человеческое счастье в условиях нашего общества. В этом — основной конфликт романа.Так, старший сын Ивана Лукича Григорий и бригадир Лысаков находят счастье в обогащении и индивидуальном строительстве. Вот почему Иван-младший выступает против отца, брата и тех колхозников, которые заражены собственническими интересами.


Исход

Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…


Суд

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.