Поддельный шотландец. Дилогия - [47]

   -- А ты, сэр,  -- спросил Алан, обращаясь ко мне, -- что на это скажешь? Ты здесь под охраной моей чести, и я обязан позаботиться, чтобы ничего не делалось против твоей воли.

   -- Могу сказать только одно,  -- ответил я,  -- что ваш спор мне совершенно не понятен. Простой здравый смысл говорит, что за нами будут гоняться в любом случае. Поэтому, какая разница? Если кто и догонит, он тут же об этом пожалеет, поскольку я собираюсь стрелять на упреждение. Что же касается имени, можете всем говорить, что я при встрече называюсь Мартином Стюартом из Франции, или сокращённо, Марти Стью. И даже добавить от себя, что имя наверняка вымышленное и к вашему роду я не имею никакого отношения. По крайней мере это точно поможет отвести подозрение от Камеронов. Вы же не хотите, чтобы ваши враги догадались, что Рыжего Лиса убил кто-то из них?

   Меня в два голоса заверили, что конечно же нет.

   -- Прекрасно, -- объявил я, -- пожалуйста, смело донесите на Марти Стью, на Алана, хоть на короля Георга! Лишь бы они запутались как следует, а это нам и требуется! Сэр,  -- обратился я напрямую к Джеймсу, -- я друг Алана, и если я могу быть полезным его родственникам, меня не остановит никакая опасность.

   Не успел я сказать последнее слово, как миссис Стюарт вскочила со стула, подбежала к нам и бросилась с плачем на грудь ко мне, потом к Алану, благословляя бога за нашу доброту к её семье. Это было волнующе, поскольку женщиной она всё ещё была довольно симпатичной.

   -- Ты, Алан, выполняешь священный долг по отношению к родичам,  -- сказала она.  -- Но этот мальчик только что пришел сюда и увидел нас в самом ужасном положении, увидел хозяина, который умоляет о милости, точно нищий, тогда как он рожден, чтобы повелевать как король! Мой мальчик, я, к сожалению, не знаю твоего настоящего имени,  -- прибавила она,  -- но я видела твое лицо, и, пока сердце бьется у меня в груди, я буду помнить тебя, думать о тебе и благословлять тебя.  -- Она поцеловала меня и снова разразилась такими рыданиями, что я даже пришел в смущение.

   -- Ну, ну,  -- сказал Алан с растроганным видом,  -- в июле день наступает рано, а завтра в Эпине начнется порядочная кутерьма: разъезды драгунов, крики "Круахан!"*, беготня красных мундиров, и нам с тобой следует уйти поскорее.

   -- Нет, Алан, -- ответил я, -- нам надо поспать хоть пару часов до рассвета, -- иначе с недосыпу мы будем не в состоянии ни драться ни бежать. Я бы прямо сейчас прилёг где-нибудь на сеновале.

   Меня начали убеждать поспать в доме, на кровати, но я был непреклонен. "В ближайшее время нам предстоит долго спать только на камнях, подложив под голову кулак вместо подушки. Так что не стоит привыкать к хорошему" -- сказал я в ответ на все их уговоры, незаметно подмигнув покрасневшей служанке.

   Была чудесная, теплая и очень темная ночь, которую я не потратил даром. Три часа до рассвета пролетели как одно мгновение, и покидая дом Стюартов я отдал, так и оставшейся для меня безымянной, девушке не только серебряные серёжки, выигранные на бриге в кости у кого-то из матросов, но и пару золотых гиней, оставив её в полной прострации от столь неожиданно щедрого подарка.

XX.

   Мы то шли, то бежали, а когда взошло солнце, то бежать пришлось почти без передышки. Хотя, на первый взгляд, местность казалась совершенно пустынной, нам то и дело встречались уединенные хижины, прятавшиеся между холмов. По дороге нам попалось не меньше двадцати таких хижин. Когда мы приближались к какой-нибудь из них, Алан оставлял меня одного, а сам подходил к окну, стучал в него и разговаривал с хозяином. Это называлось "сообщать новости". В той части Шотландии это считалось настолько обязательным делом, что Алан должен был останавливаться в пути, даже подвергая свою жизнь опасности. И так хорошо это правило всеми исполнялось, что в большей части домов уже знали об убийстве, и, насколько я мог судить, прислушиваясь к разговорам на чуждом мне языке, новость эта всеми встречалась скорее с ужасом, чем с удивлением.

   Несмотря на то что мы торопились, мы все ещё были далеко от запланированного для следующего ночлега убежища. Утро застало нас в обширной, усеянной скалами долине, по которой пробегал пенящийся поток. В этой долине, окруженной дикими горами, не было ни деревьев, ни травы. Подробностей нашего путешествия я совсем не помню, сказалась бессонная ночь; мы шли то прямо к цели, то делая длинные обходы. Мы очень спешили, а названия мест, которые мы проходили, я хотя и слышал, но по-гэльски, и потому они легко забывались. Проведя на ногах весь день, мы только немного поспали вечером среди зарослей вереска, снова отправившись в путь ночью. Но дорога была ужасной, нам постоянно приходилось плутать среди густых зарослей и больших камней, поэтому до утра мы не успели пройти столько сколько было задумано.

   Итак, первые лучи зари застали нас в одном, как потом выяснилось, пугающем месте, и я увидел, что Алан нахмурил брови.

   -- Это очень неподходящее место для нас с тобой,  -- сказал он,  -- потому что они просто обязаны здесь караулить.