Подчиниться его приказу - [33]

– Впечатляет? – усмехнулся Азиз. – Я сам был здесь всего раз.

Оливия последовала за ним по ступеням, высеченным в обрывистой скале и поднимавшимся от посадочной площадки к дворцу.

– Почему так мало?

Азиз пожал плечами:

– Ты же знаешь, я старался как можно меньше бывать в Кадаре. Кажется, мы приезжали сюда на какое-то семейное торжество – день рождения отца, насколько я помню. – Его голос звучал безразлично, словно воспоминание ничего не значило, но Оливия не вполне в это верила.

– Расскажи мне о своем отце, – тихо сказала она.

Азиз, шедший на несколько ступеней впереди, явно напрягся.

– Господи, зачем мне о нем говорить? – спросил он после паузы.

Оливия подождала, пока они не добрались до верха крутой лестницы и не оказались перед резной деревянной дверью дворца.

– Потому что я знаю, что у вас были сложные отношения, которые влияют на тебя до сих пор. Я хочу понять…

– Здесь нечего понимать, – отрезал Азиз, открыл двери и принялся приветствовать персонал дворца, выстроившийся в выложенном мозаикой фойе.

Оливия следовала его примеру, бормоча приветствия, а затем их проводили в апартаменты – роскошные комнаты, где балконы выходили на сад с каскадными бассейнами, за которым виднелось море. Пока что Оливия решила не возвращаться к личным вопросам. Стоит надеяться, что позже еще найдется время узнать Азиза лучше.

– Потрясающе, – сказала она, стоя на балконе и наслаждаясь великолепным видом. – Едва могу поверить, что я действительно здесь.

Азиз стоял на пороге комнаты, у открытых навстречу ветру и солнцу дверей.

– Последние несколько дней вышли очень бурными.

– О да. – Всего за семьдесят два часа она превратилась из фальшивой королевы в жену шейха. Неудивительно, что голова до сих пор шла кругом.

Она сжала каменные перила, не сводя взгляда с моря, искрящегося под полуденным солнцем. Она хотела поделиться с Азизом тем, что было у нее на сердце. Хотела рассказать, как изменилась за проведенные с ним дни. И хотя ей было страшно, но в то же время она радовалась этим переменам, была благодарна ему за них.

Но она тоже хотела изменить его, показать, что сердцем можно рисковать, что любовь того стоит. Но как это объяснить, когда она сама не до конца в это верила? Когда одна мысль о том, чтобы рассказать ему о своих чувствах, приводила ее в ужас?

Почему ей не хватало того, что предлагал Азиз? Почему этого недостаточно? Он не хотел глубоких чувств, даже если Оливии казалось, что она может их захотеть. Она уже поделилась с ним своими секретами, но ему незачем делиться своими в ответ.

Конечно, она рассказала не все. Конечно, она не вдавалась в детали обо всех ужасах бесконечных лет после рождения Дэниэла. Не признавалась в том, как низко опустилась, как не верила, что когда-нибудь выберется из темноты на свет. Не делилась тем, что настолько ушла в себя не только из-за потери ребенка, но и из-за того, что от нее отвернулись родители, особенно отец.

Но Азиз вряд ли сейчас хотел все это слушать.

Он подошел к ней сзади и опустил ладони на плечи.

– Хочешь поплавать?

Оливия взглянула вниз, на бассейны и пруды, и улыбнулась Азизу. Хватит переживаний. Надо наслаждаться тем, что есть.

– Отличная идея.

Они провели во дворце на берегу три дня, болтая ни о чем, смеясь, плавая и занимаясь любовью. С каждым днем, с каждым часом в обществе Азиза Оливия влюблялась в него все сильнее. Но в то же время она знала, что он не отвечает взаимностью. Видела, что, даже когда Азиз рядом, он скрывает от нее какую-то часть своей души. Держит дистанцию. Даже когда он держал Оливию в объятиях, когда целовал ее, когда входил в нее до основания, то все равно не раскрывался до конца.

И с каждым днем она все больше убеждалась, что хочет получить его всего, хочет узнать, что он скрывает. Хочет любить его целиком. Даже если это страшно. Даже если будет больно.

Только не знала, с чего начать.

– Мне нравится твой смех, – сказал Азиз однажды, лежа рядом с ней на согретых солнцем плитках у бассейна с водопадом, обрушивающимся в другой пруд, пониже. – Теперь я понимаю, как редко его слышал в Париже. Какой ты была грустной там. Сомневаюсь, что тогда я это понимал.

Оливия перевернулась на живот.

– Как ты мог понять? Я просто на тебя работала.

– А теперь ты моя жена. – Азиз погладил ее по щеке, и Оливия сделала глубокий вдох. В последние три дня она уговаривала себя не давить, но теперь не могла удержаться. Она хотела узнать больше о мужчине, которого… полюбила.

– Азиз, расскажи мне что-нибудь о себе. О прошлом, о детстве… Почему ты уехал из Кадара?

Пальцы на ее щеке застыли, а потом Азиз отвел руку и перевернулся на спину, уставившись в безоблачное синее небо. Оливия ждала, надеясь, что он хоть чем-нибудь поделится.

– Рассказывать особенно нечего, – после долгого молчания сказал Азиз. Его голос звучал безразлично, но Оливия знала, что он всегда скрывается за кажущейся беззаботностью, за выгнутой бровью и дразнящей усмешкой.

– У любого найдется что рассказать, – ответила она, вторя его легкому тону. И решительно протянула руку, погладила обнаженную грудь Азиза, растирая капли воды по коже. Прикасаться к нему все еще было немного странно, и каждый раз у Оливии в груди расцветало сладкое изумление. Ей нравилось это делать, хотелось, чтобы прикосновения стали привычными и легкими. Естественными.