Подбельский - [8]
— Ваши упражнения?
Отпираться было бесполезно. На одном из листов стояла подпись «В. Торин». Так же были подписаны и некоторые статьи в журнале, в которых разоблачались действия местных властей. «В. Торин» подписал и объявление о провокаторстве ссыльного Самуила Коневского, расклеенное накануне почти на всех домах Яренска и соседних деревень.
Материалов было достаточно, чтобы возбудить против Подбельского дознание. Вадима арестовали и направили в вологодскую полицию. Его допрашивали почти каждый день в течение двух месяцев. На все вопросы следователя он отвечал одной фразой:
— Не старайтесь, господин ротмистр. Я вам ничего говорить не буду…
Дело Подбельского было передано на «благоусмотрение его превосходительства господина вологодского губернатора», и два месяца Вадим Николаевич просидел в камере полицейского участка. Надо сказать, Подбельскому не повезло: еще недавно арестованных держали в полицейском управлении лишь по нескольку дней, пока идут первые дознания, а потом отправляли в тюрьму, где условия были более сносные, чем в участке. Но после того как в ряде тюрем вспыхнули бунты, жандармские власти перепугались. Наиболее опасных, с их точки зрения, преступников они теперь задерживали в участке.
3 марта 1910 года по решению губернатора Подбельский был осужден на три месяца заключения в участке.
Эти месяцы оказались в жизни Подбельского едва ли не самыми тяжелыми. В участке заключенные содержались в чрезвычайно плохих условиях.
Спать приходилось на голой скамье, прикрываясь пальто. Одежда, и без того обветшавшая, пришла в полную негодность. В Яренск Подбельский вернулся буквально в лохмотьях. Хорошо еще, что помогли товарищи — поделились кое-чем из вещей. На просьбу выдать полагавшееся ссыльным зимнее одежное пособие уездный исправник ответил отказом, мотивируя отказ этот тем, что деньги списали, так как Подбельский находился в заключении.
А через некоторое время у Подбельского был снова обыск, и снова у него нашли десятки запрещенных книг и брошюр и среди них: «Как крестьянам добиваться земли», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Ипполит Мышкин и Архангельский кружок», «О материалистическом понимании истории», «Рабочий вопрос и земельная реформа», «Земля и капитализм», много книг Льва Толстого, Салтыкова-Щедрина, Н. Бельтова (Плеханова), Н. Ильина (Ленина). А сколько было найдено рукописей! И здесь что ни страница, то «крамола». Одна статья начиналась словами: «Сейчас повсюду в России царит террор».
В конце февраля 1911 года яренскому исправнику представилась, наконец, возможность избавиться от наиболее деятельных ссыльных колонии. Вице-губернатор Вологды признал необходимым расселить их в самые отдаленные места губернии. Местом для дальнейшего отбывания срока ссылки Вадиму Николаевичу Подбельскому назначили село Усть-Кулом. Сюда же отправили и Анну Андреевну Ланину.
Вскоре после переселения Подбельского до начальства стали доходить слухи, что и на новом месте он уже начал «мутить». Удивительный человек этот Подбельский: и в участке он сидел, и в свидании с родными ему отказали, и сдавать экстерном экзамены за весь гимназический курс не разрешили, а он все не унимается! Пристав получил распоряжение жандармского управления произвести у ссыльного обыск.
Нагрянули так неожиданно, что трудно было что-либо спрятать понадежнее. Брошюры и книги лежали всюду: на столе, на стуле, под подушкой, в плетеной вещевой корзине. Привыкшие к подобным обыскам хозяева квартиры и понятой из местных крестьян безучастно стояли в стороне, в то время как полицейский урядник и стражники швыряли вещи, белье, бумаги. Обнаружив брошюры, книги, журналы, исписанные листки бумаги, аккуратно складывали их на край небольшого стола.
Обыск не принес желаемых результатов. Найденная у Подбельского литература еще. не давала повода для немедленного ареста.
Через восемь дней последовал новый обыск. Снова в комнате уже через полчаса все оказалось перевернуто вверх дном. Снова росла на столе кипа книг, брошюр и рукописей, извлеченных пронырливым урядником из различных тайников: из-под обшивки мебели, из-за хозяйской иконы и даже из самоварной трубы.
В середине октября 1911 года Вадима Николаевича Подбельского вызвал к себе усть-сысольский уездный исправник.
— Срок вашей ссылки заканчивается. Куда выписать вам проходное свидетельство?
— Туда, откуда я сюда прибыл, — в Тамбов.
Прошло ровно три года с тех пор, как Подбельский прибыл в эти края. Много пришлось ему испытать лишений: тут и отсидка в полицейских участках, и этапные пути по расхлябанным, грязным дорогам, и нехватка одежды, а порой и еды. И все же эти годы не надломили его ни морально, ни физически. Приспосабливаясь к этим суровым условиям жизни, он физически окреп, возмужал. Здесь он столкнулся со множеством людей, характеров, взглядов, научился распознавать потенциальных и открытых врагов марксизма. Здесь были прочитаны сотни книг: Маркс, Ленин, Плеханов, Толстой, Щедрин,
Герцен, Чернышевский… Здесь он приобрел настоящих друзей. Здесь нашел Анну…
Возвращаясь домой с проходным свидетельством, Вадим Николаевич вспомнил такой же день в прошлом 1910 году, когда колония прощалась с Яковом Зевиным. Где он сейчас? За полтора года колония хорошо узнала Зевина. Горячий и энергичный, он активно участвовал в диспутах. Его взгляды, правда, были меньшевистского толка, и за это ему здорово доставалось от большевиков.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.