«Подарок» на день рождения - [26]

От происходящего ужаса Вадим оцепенел — даже сердце перестало биться в груди. Там ведь полно горючего! Всего лишь одна искра — и…

Чёткое осознание неотвратимой беды повергло его в шок — из окружающего пространства, казалось, выкачали весь воздух, а вместе с ним исчезли звуки и голоса. Мир стал вязким, тягучим, ватным.

Из-под капота вырвался огонь. Как в замедленной съёмке, выплясывали на ветру языки пламени, а Вадим смотрел на них и не мог сдвинуться с места. Упрямые ноги будто вросли в землю и отказывались ему подчиняться.

— Люди в машине! — выдернул его из ступора чей-то истошный крик.

Вместе с чужим воплем вернулась способность к действию. Вадим и сам уже видел, как от ударов изнутри осыпалась паутина заднего стекла. В рваном проёме величиной с ладонь мелькнул до боли знакомый розовый комбинезончик — потеряв надежду на спасение, Наташа пыталась сохранить жизнь ребёнку, выталкивая дочку наружу.

— Помогите! — донёсся из салона её тонкий отчаянный голос.

И в тот же момент под самым днищем «Тойоты» здорово полыхнуло. Пламя мгновенно перекинулось на багажное отделение, превратив автомобиль в огромный чудовищный факел.

Памперсы и пакет с продуктами полетели на землю. Вадим со всех ног кинулся к пылающей машине. Жар от огня был нестерпимым. Кто-то схватил его за плечи и потащил в сторону.

— Ты с ума сошёл, сейчас ведь рванёт!

Он оттолкнул от себя чужую руку:

— Да отцепись ты, там моя семья!

— Стой, идиот, остановись! — полетел ему вслед яростно-испуганный вопль. — Им всё равно уже не поможешь!

Но не успел Вадим сделать и пары шагов, как раздался мощный хлопок, швырнувший его на асфальт, точно котёнка. Где-то во дворах всполошились собаки, заорали автомобильные сигнализации. Вадим с трудом поднялся на ноги. Глядя на густые, сизые клубы дыма, он стоял как околдованный и не верил, что всё происходит на самом деле. Это сон, просто кошмарный сон, который скоро закончится, надо только сделать над собой усилие и открыть глаза. В огне ему мерещились розовый комбинезончик и протянутые навстречу руки жены.

Рядом прыгал и суетился полноватый встревоженный мужичок — должно быть, хозяин забора, на который с огромным удовольствием перекинулось пламя. Несколько мужчин с автомобильными огнетушителями пытались своими силами унять огонь. Где-то вдали уже завывали сирены.

В какой-то момент Вадим вдруг отчётливо осознал: это не сон. Его жена и дочка живьём догорают в проклятой машине! Ноги задрожали, подкосились. Он упал на колени и, уткнувшись лбом в холодный асфальт, глухо и протяжно застонал.

Подоспевшие пожарные быстро загасили пламя, оставив после себя огромные пенные лужи. Молоденький врач из бригады скорой помощи вколол Вадиму какое-то лекарство и предложил проехать в больницу. Да какая к чёрту больница!

Он молча, с напряжением следил, как прибывшие санитары извлекают из мокрого, покрытого хлопьями салона обгорелые останки жены и дочки. Если бы не укол, который успел сделать доктор, Вадим прямо здесь бы рухнул на асфальт без чувств. Он неподвижно сидел на бордюрном камне, подтянув к себе колени, а всё его тело сотрясала мелкая противная дрожь.

Один из полицейских попробовал выяснить у него причину аварии, но Вадим только слабо мотнул головой. Не добившись ответа, патрульный принялся опрашивать очевидцев происшествия. Таких оказалось немного, но все они описывали событие непосредственно перед взрывом. Что произошло на месте трагедии до возгорания, точно не знал никто. Правда, одна женщина из дома над магазином утверждала, что слышала глухой удар, а её соседка с верхнего этажа видела, как за поворотом мелькнула огромная чёрная машина. Имела ли она отношение к аварии, неизвестно.

К полицейскому подошёл мужчина в красной спортивной куртке.

— Я с этим парнем почти в одно время из магазина вышел. — Он кивнул в сторону Вадима. — Жуткое зрелище было. Сначала под капотом очень сильно дымило, потом как полыхнёт снизу — будто спичку к газовой горелке поднесли. Я-то думал, в салоне никого нет. А там… Жаль… очень жаль несчастных.

— Кто водитель машины, не знаете? — спросил полицейский.

Мужчина пожал плечами:

— Нет, командир, не знаю. Но этот парень орал, что у него там семья. Думаю, он и есть водитель, только мне его поведение совсем не понравилось. Странный он.

— Почему?

— Потому что стоял и смотрел, как они задыхаются. А когда стало поздно, вдруг рванул в самое пекло. — Мужчина раздосадованно махнул рукой. — Эх, знал бы я раньше, что там люди!..

— Действительно странно, — согласился инспектор. — Ладно, разберёмся.

В кармане куртки бодро заиграл мобильный.

Вадим машинально полез за телефоном и почувствовал короткий болезненный укол — в мизинец беспощадно вонзилось что-то острое. Он медленно вытащил из кармана горсть фарфоровых осколков — всё, что осталось от раздавленной статуэтки. И это было всё, во что превратилась его теперешняя жизнь. Пальцы сами собой крепко сжались в кулак. Он смотрел на ползущую вниз по руке тонкую тёмно-вишнёвую дорожку, а где-то глубоко внутри о грудную клетку беззвучно бился неудержимо-отчаянный крик: «Нет, нет… Господи, нет!..»

* * *

День похорон выдался холодным и слякотным, с самого утра шёл мокрый снег. Первое дыхание зимы особенно заметно ощущалось на кладбище. Злой порывистый ветер носился над могилами, раскачивал деревья, теребил кусты. Он, как цепной пёс, хватал посетителей за полы пальто, срывал с голов платки и бесцеремонно подталкивал в спины бредущую по полю траурную процессию. Люди зябко пожимали плечами и старались поглубже укутаться в шарфы и поднятые воротники. Идти по раскисшей колее было довольно непросто — ноги расползались и вязли в глинистой почве. Грязь толстым слоем налипала на подошвы ботинок, делая их неподъёмными, а походку — пьяной и неуверенной.