Подари мне горы! - [26]

— Иногда, Дженнифер, нужно смотреть страху прямо в глаза, чтобы стать сильнее.

— Но ведь… — Ее глаза еще больше расширились от удивления, — всюду в этом доме, куда бы ты ни бросил взгляд, есть вещи, о которых тебе, должно быть, не хотелось даже вспоминать, не так ли?

— Однако ты же уживаешься с этими вещами. Если в этом доме можешь жить ты, — мягко заметил он, — смогу жить и я.

— Я замешана из другого теста, — выдвинула она свой аргумент, хотя ей очень хотелось, чтобы разница между ними не исчислялась световыми годами. — Мы с тобой два противоположных полюса. Ты и твоя мать были, как… как вольные птицы! — воскликнула Дженнифер. — Вы оба стремились к свободному полету. Я же привыкла ползать по земле, и меня всегда можно отыскать по моему следу. Впрочем, я никогда не уползаю далеко от дома, так что меня видно невооруженным глазом из любого места.

— Дженнифер, не заблуждайся относительно разницы между нами… У нас есть много общего. — Бардалф взял ее за руку и слегка сжал в кисти. Женщину бросило в жар, ее тело будто дернуло электрическим током. — Например, мы оба способны страстно привязываться к людям, которых любим. Разве ты не замечала своей привязанности к сыну, в котором души не чаешь?.. Впрочем, ты так же сильно привязана и к этому дому, в котором вы оба родились. Вы оба переплетены с ним едиными корнями судьбы. — Он улыбнулся и вновь нежно сжал ее руку. — Что же касается меня, то я просто не знаю, почему снова оказался здесь. Знаю только одно: как только Пит упомянул об особняке, я сразу почувствовал непреодолимое желание посетить его. А когда приехал сюда и увидел красноватые лучи заходящего солнца на пике Анкомпагре, мое сердце подпрыгнуло от счастья, и я понял, что мне необходимо бросить якорь именно здесь, в Монтрозе, и что я смогу найти общий язык со своим прошлым. Комната, в которой ты только что запирала меня, вновь превратилась в обыкновенный чулан. Она перестала быть для меня преддверием ада. Я должен пожить в этом доме, чтобы он снова стал для меня обыкновенным обиталищем. Мне кажется, «Монтрозский угол» станет ритуальным местом моего перехода в какое-то другое душевное состояние.

Дженнифер понимала логику мыслей Бардалфа, но никогда не понимала его самого, и это очень огорчало ее. Она не знала, что могло стать побудительным мотивом его поступков, что доставляло ему удовольствие, что для него было главным стимулом жизни. Ей никогда еще не удавалось проникнуть в непостижимые глубины его души и узнать, что же делало этого мужчину таким обаятельным и желанным.

В эти минуты в ней происходила схватка между прошлым и настоящим. Ее нервы напряглись до предела. Бардалф всегда выводил ее из равновесия, расстраивал, перевертывал всю жизнь вверх дном. Сама не зная почему, Дженнифер вдруг начала тихонечко плакать, а чтобы он ничего не заметил, отвернула лицо в сторону.

Но Бардалф заметил. Его сильные, теплые руки мягко легли ей на плечи, осторожно развернули ее, а в следующую минуту она продолжала тихонько всхлипывать, уже уткнувшись ему под мышку.

— Из… извини, пожалуйста, — прошептала она и попыталась отстраниться от него. Но он не дал ей сделать этого, чем вызвал в ней скрытую радость. — Мне не следовало…

— Если тебе хочется поплакать, плачь, — сказал он участливым голосом, когда она попробовала было сдержать свои сдавленные рыдания. — Иногда совсем не нужно держать эмоции взаперти.

Да она уже и не смогла бы сделать это при всем своем старании: слезы ручьем бежали по ее лицу, и ей удавалось ловить кончиком вздрагивающего языка лишь отдельные слезинки в уголках губ.

Неожиданно Дженнифер почувствовала легкое головокружение, словно какая-то неведомая сила подхватила ее и, ласково убаюкивая, понесла вверх. Глаза стали закрываться сами собой… И в этот миг она ощутила его запах. Такой чудесный, непривычный запах мужского тела, который так нежно щекотал ноздри и так легко и неудержимо усиливал сердцебиение!

— Бардалф, — совсем тихо пролепетала она. Он обнял ее еще крепче. Женские ладони, как легкие пружинки, податливо упирались в его твердую грудь, и Дженнифер вся млела от счастья, внезапно пришедшего к ней. Хотя она точно знала, что под халатом и ночной рубашкой у нее ничего не было, это ее сейчас мало беспокоило.

Глаза женщины медленно, как после долгого сна, открылись; по всему телу пробежала легкая, сладкая дрожь; руки сами потянулись к мужчине. И губы тоже…

— Дженнифер, я…

Она заглянула ему в темные глаза, утопила пальцы во вьющихся волосах и нежно промурлыкала:

— Мм-м-м…

Бардалф осторожно кашлянул и ласково произнес:

— Дженнифер, я хочу, чтобы ты очень внимательно выслушала меня. Это важно. — Тембр его голоса сразу будто утяжелился, потерял обычную звонкость. Женщина удивленно взглянула на него; он подождал, пока она после минутного всплеска их взаимных эмоций полностью успокоилась, а потом сказал: — Я верю в судьбу, Дженнифер.

Разве не это привело тебя сюда второй раз в жизни? — мелькнуло у нее в голове, и она, вся так и просияв, воскликнула:

— Я тоже!

Бардалф скрестил на груди руки, тем самым воздвигнув барьер между собой и Дженнифер, и ее надежды и мечты тотчас начали развеиваться.