Под звездами - [11]

— Правда.

Эмили обнимает меня за шею и целует. Я вплетаю пальцы в ее густые волосы, и одной рукой обхватываю шею, приближая ее, чтобы углубить поцелуй. Я чувствую, что внутри меня взрываются фейерверки, как в небе на четвертое июля. Ее руки двигаются по моим плечам и груди. Я хочу перетащить ее обратно в пикап и провести ночь, заново изучая ее тело, исследуя все эти новые изгибы. Я хочу сплетенных ног и обнаженных тел.

Но кое-что заставляет меня отступить.

— Есть только две мелочи, которые нам нужно прояснить. — Я вижу, как неуверенность возвращается и угрожает окутать ее. Я знаю, потому что мне известно это чувство и оно сидит глубоко во мне. — Маркус.

Беспокойство исчезает быстрее, чем появилось.

— Мы с Маркусом расстались. Сегодня, перед тем, как мы покинули парк.

Моя девочка полна сюрпризов.

— Хорошо. Тогда все, что осталось — это твоя работа в Нью-Йорке.

Эмили берет меня за руки. Наши пальцы переплетаются, и я готов сказать ей, что переезжаю в Нью-Йорк, если это потребуется.

— Я ухожу, — объявляет она. — Уволилась еще до возвращения домой. Я скучаю по Техасу. Я скучаю по Стантону. Я скучаю по своей семье и твоей семье. Я скучаю по тебе. Я хочу вернуться домой. Я могу вернуться домой?

Глава 8 Джексон

На этот раз я не облажаюсь, отвечая ей мысленно или целуя ее вместо того, чтобы рассказать ей о своем желании. На этот раз я буду выражаться ясно.

— Вернись домой, детка. И никогда больше не уходи.

Ее сердце на моей груди, ее губы на моих губах. Полагаю, теперь ее очередь говорить без слов. Ее поцелуи такие знакомые, и полны всего, что она чувствует. Я боялся, что больше никогда не смогу снова испытать этих чувств. Я клянусь каждый день говорить ей, что люблю ее. Я не рискну потерять это… потерять ее.

Я подхватываю Эмили и несу ее в коттедж. Если бы я знал, что она приедет, то прибрался бы. Я чуть не убиваю нас обоих, когда спотыкаюсь о ботинки, которые оставил у входной двери. В спальне грязная рабочая одежда лежит в куче на полу. Моя кровать в полном беспорядке. Простыни смяты, одеяло, которое сделала моя мама, скручено у подножия кровати.

Взгляд в глазах Эмили говорит мне, что ей все равно. На самом деле, она смотрит на меня, как будто я что-то съедобное. Я сажаю ее на катастрофу, именуеую моей кроватью, и стаскиваю футболку через голову. Тяжело дыша, Эмили кладет ладони мне на грудь и целует мое сердце. Ее пальцы щекочут меня, пробегая по прессу.

— Боже, я скучала по твоему телу, — говорит она, засовывая руку в штаны.

Я не уверен, как мои глаза не откатываются к голове. Я расстегиваю ремень и даю ей место для исследования. Она облизывает нижнюю губу и смотрит на меня этими глазами. Эти чертовы глаза. В них плещется сомнение, как будто она впервые прикасается к мужчине. Эти карие глаза лани кричат: «Я правильно делаю?» Хотя я уверен, она точно знает, что делает. Она знает, что зажигает во мне огонь, который никогда не погаснет.

Я обхватываю ее лицо ладонями и неистово целую, желая ее, словно мужчина, не нуждающийся ни в чем, кроме женщины, стоящей перед ним на коленях. Я целую ее губы, вниз по шее, за ушком.

— Я люблю тебя. Всегда любил. — Сейчас слова приходят так легко. Это почти невероятно, что я скрывал их от нее так долго.

Она сжимает пальчики в моих волосах и откидывает голову назад, обнажая белоснежную кожу на шее. Я облизываю и целую, посасываю и легонько прикусываю. Она сводит меня с ума. Мне нужно больше — ее, нас, всего. Я помогаю ей избавится от футболки Rangers и снимаю с нее белую майку, но ее грудь все еще скрыта под простым белым кружевным бюстгальтером. Эмили тянется за спину и расстёгивает его. А я, словно завороженный, смотрю, как он падает на пол.

Она другая, но такая же. Красивая.

Я обхватываю одну грудь и наклоняюсь, чтобы попробовать другую. Они другие, но точно такие же. Сладкие и ноющие от моего прикосновения.

— Я люблю тебя, — выдыхаю я в ее кожу. Она дрожит и вздыхает.

Мы снимаем обувь, стаскиваем джинсы. Она не против беспорядка или бардака. Эмили заботит только то, чтобы быть со мной. Как и раньше. До того, как я потерял ее.

Я больше никогда ее не потеряю.

Ящик, в котором лежат презервативы, застревает, и мне хочется бросить тумбочку через всю комнату. Это мешает мне быть внутри нее, быть с ней одним целым. Смех Эмили быстро гасит мою огненную ярость.

— Я никуда не собираюсь, Джексон. У нас есть вся ночь. Все выходные.

Эта чертова штука открывается, и я хватаю то, что хочу. Теперь настает очередь Эмили открыться, чтобы я мог взять то, что мне нужно. Я накрываю ее своим телом. Она влажная и горячая, и мне кажется, что я скольжу в рай. Она зажмуривает глаза и распахивает ротик.

«Где она была? Где, черт возьми, она была так долго?»

Я никогда не смогу вернуться к жизни без нее. Я заполняю ее до предела.

Дом. Это дом.

Наши животы прижаты. Тела переплетены. Сердце к сердцу.

— У нас есть навсегда, — практически рычу я, целуя ее подбородок, губы, щеки. — Потому что я больше никогда тебя не отпущу.

Она стонет и улыбается. Прекрасные шоколадные глаза Эмили наполняются слезами. Она касается моего лица, но с таким же успехом она может держать мою душу.