Под знаком кометы - [32]

Министр иностранных дел добавил:

– Имейте в виду, что, в конце концов, русские революционеры скрываются у нас потому, что проиграли свою войну страшной Имперской Безопасности. Я думаю, что было бы неразумно направлять их против значительно более опасной Загранразведки, которая будет охранять Франца Фердинанда до тех пор, пока у русской императрицы не отпадет в нем надобность.

– Ну хорошо, господа, – согласился Дьюла Андраши-младший, – пусть будет так. Мы примем брошенный нам вызов с открытым забралом. В настоящий момент необходимо как можно скорее объявить о мобилизации гонведа и заявить, что мы отказываем в повиновении королю, который жестоко попрал наши древние права, до тех пор, пока древний порядок не будет восстановлен и Хорватия не вернется в отеческое лоно Венгрии. Командуйте, господин Векерле, или, если вы не чувствуете в себе уверенности, на время войны будет избран другой премьер-министр?

– Пожалуй, вы правы, – сказал Шандор Векерле, – и мне действительно лучше оставить должность главы правительства, при сохранении портфеля министра финансов. Уж такой я не воинственный человек.

Пять минут спустя, при всеобщем согласии, исполняющим обязанности премьера стал Дьюла Андраши-младший, и никто не сомневался, что венгерский парламент в самое ближайшее время подтвердит это решение – как и все прочие, что примет кабинет военного времени.

20 октября 1907 года, 18:45. Санкт-Петербург, Зимний дворец, рабочий кабинет Канцлера Российской Империи.

– Все произошло так, как вы, Павел Павлович, и предсказывали, – императрица Ольга нервным жестом потерла руки. – Душка Франц Фердинанд короновался в Аграме, и там же подписал все документы, необходимые для отделения Хорватии от Венгрии, и Будапешт предсказуемо ответил на это неповиновением своему монарху. По всей территории Венгрии объявлена мобилизация гонведа, первые части двинуты к хорватской границе. В Хорватии тоже идет мобилизация в домобран: для тамошнего населения предстоящая война с Венгрией представляется священной и освободительной. Не получится ли так, что из лучших побуждений мы разожжем в самом центре Европы пожар кровавой уничтожающей войны?

– Этот пожар так или иначе разгорится даже без нашего участия, – хмыкнул канцлер Одинцов. – Слишком много там наслоилось межэтнических противоречий, осложняющихся при каждом обороте политической спирали. Это в нашем прошлом после тяжелой изнурительной войны у сторон не осталось сил на выяснение отношений, а тут, где нашими усилиями мировой войны не предвидится, возможны самые негативные варианты. Сербы и хорваты сейчас одинаково недолюбливают мадьяр, время взаимной ненависти между ними самими еще не пришло. И, более того, никогда не придет, если в Сербии власть не получат неумные великосербские шовинисты вроде господина Пашича, а в хорватской Партии Права не возьмет верх откровенно нацистское направление, возглавляемое ныне Иосипом Франком. Этот человек так ненавидит сербов, не сделавших пока ни ему лично, ни Хорватии в целом ничего плохого, что не может кушать.

– Игорь Михайлович (Баев) представлял мне справку по господину Франку, – кивнула императрица, – и, если я правильно помню, у этого политического деятеля не хорватское, а еврейское происхождение…

Одинцов сделал такое лицо, будто унюхал запах лежалой тухлятины.

– Я не думаю, что происхождение этого исторического персонажа имеет хоть какое-то значение. Этот путь может завести нас в такое болото, что выхода из него не найдется и за сотню лет. Никому не стоит ставить в вину его «неправильное» происхождение, ибо никто из нас на этой грешной земле не имел возможности выбрать, в какой семье ему родиться. Значение имеют только образ мыслей и действия того или иного человека. Если человек кровожадный мерзавец, то это свойство не зависит от процента русской, еврейской, немецкой или какой-то еще крови, и наоборот. Не стоит нам самим разжигать то, что следует заливать водой и затаптывать изо всех сил.

От всей этой отповеди своего канцлера молодая императрица прикусила губу.

– Так значит, Павел Павлович, я не права, и происхождение человека не имеет влияния на его поведение? – спросила она.

– Конечно же, имеет, – пожал тот плечами, – да только вопросы «крови» не играют тут никакой роли. Как говорят нам бородатые классики, «бытие определяет сознание». Какие истины ребенок впитал с молоком матери, тем он и будет гадить на головы окружающих всю оставшуюся жизнь. Но бывают и парадоксальные случаи, когда слишком сильный диктат среды выворачивает сознание наизнанку и приводит к бунту. Тогда яблочко катится далеко от яблони, удивляя при этом всех случайных очевидцев. Ну да мы с вами уже об этом говорили. Чистота анкеты и самое прекрасное происхождение отнюдь не гарантируют порядочного поведения. Зато самым надежным партнером может оказаться человек неоднозначный, прямо сказать, грешный, но при этом четко понимающий свое место в мире и выгоду от предложенного сотрудничества.

– Это вы о господине Ульянове? – с интересом спросила императрица.

– И о нем тоже, – уклончиво ответил канцлер. – Что же касается обсуждаемого нами господина Франка, то к нему следует отнестись по принципу «нет человека – нет проблемы». Дайте Игорю Михайловичу соответствующую установку – и уже через неделю мы будем читать некролог о безвременно усопшем лидере хорватского национального движения.