Под землёй и над ней - [9]
Ринат закричал, и я вскочил на ноги, прежде чем осознал, что уже не сплю.
– Облава, – кричал Ринат, – они спускаются. Спускаются во все шахты. Вставайте, быстрее же, вставайте!
Один за другим мы вывалились из Наклонной Штольни в Смрадный Туннель, и я сразу понял, что дело плохо. Карантинов еще не было видно, но с северной и восточной сторон уже стреляли и рвались гранаты. Я понял, что это штурм. Видно, ночью, пока мы спали, солдаты подобрались к лазам и теперь спускались в подземелье со всех сторон.
– Вниз! – заорал я. – Быстро все вниз! Уходим на второй уровень. Не стрелять! Что бы ни произошло, не стрелять.
Мы бросились к ходу, ведущему на второй уровень. Один за другим дети проскальзывали в него, но, когда в Туннеле остались только я и Толик, в дальнем конце появилась размытая фигура. И я рванул затвор винтаря, но не успел, и Карантин с ходу упал на одно колено и дал по нам очередь. Она разорвала, развалила моего сына пополам, ударила меня в бок и бросила на землю. Я заорал от боли и ненависти, перекатился вправо и вскинул винтарь. Я всадил в Карантина пулю, прежде чем тот успел подняться с колен. Он завалился, а я вскочил и тут же упал от скрутившей меня боли. Винтарь вылетел у меня из рук и зазвенел по рельсам. А в следующий момент в туннель швырнули гранату, она взорвалась, и меня отбросило назад ударной волной.
Я мог еще доползти до лаза и нырнуть вниз, к детям. Может быть, нам и удалось бы уйти. Я остался на месте. Я не мог рисковать, что мои дети погибнут, оттого что им придется тащить на себе раненого отца.
– Уходите, – закричал я во всю силу своих легких. – Уходите вниз, на третий уровень и ниже, в канализацию. И не стрелять. Вы поняли, это приказ. Не стрелять!
Я знал, что приказ этот они не выполнят. Знал, но ничего уже поделать не мог. Собрав воедино остатки воли и сил, я поднялся на ноги. Держась за стену, спотыкаясь на каждом шагу и подавляя разрывающую тело боль, я поковылял по Смрадному Туннелю на юг. Я успел добраться до поворота и даже почти свернул за него, когда пуля ударила меня в спину. Я упал головой вперед и пополз. До входа в Чертов Мешок оставалось две сотни метров. Я не знаю, как преодолел эти метры. Стрельба и взрывы гранат доносились теперь со всех сторон. Во мне бесновался сплошной сгусток боли, но это уже не имело значения. Я молил Бога, в которого не верил, чтобы он не дал мне потерять сознание. И Бог, которого нет, смилостивился надо мной: я вполз в вырубленную в стене нишу, обогнул массивный остов поворотного механизма и обеими руками вцепился в рычаг. И когда топот множества ног пронесся мимо меня, выждал пару мгновений и рванул рычаг на себя.
Мы, один за другим, спускались по канатам в подземелье, ныряя в ведущие туда с поверхности норы. Вот скрылся под землей взвод Небритого Хуана, и он сам, махнув на прощание рукой, прыгнул вслед за остальными. За Хуаном пошел взвод Макса, потом Черномазого, затем еще два взвода из второго сектора. Наконец, наступила и наша очередь.
– Пошел, – гаркнул я и саданул по плечу салагу, стоящего в строю первым. За ним в нору юркнул второй, и через пару минут на поверхности остались лишь я и Павиан. Сплюнув через левое плечо, я прыгнул к норе, обхватил руками канат и заскользил по нему вниз. Павиан сиганул вслед за мной.
Минут десять ничего не происходило. Мы двигались по туннелю на юг, и воняло в этом туннеле смрадно. Ох и смердело в нем, в бога душу мать. Зловоние пробивалось через воздушные фильтры, и я представил, каково приходилось Заразам, у которых никаких фильтров не было и которые вынуждены были нюхать это всю жизнь. Потом я подумал, что они, наверное, привыкли, а после этого стало не до раздумий.
От стен туннеля по обе стороны ответвлялись проходы. Свет фонарей выхватывал из темноты многочисленные проломы и дыры. Взвод Хуана отделился и ушел по одному из широких ответвлений на восток. По следующему на запад ушел взвод Макса. А через минуту на востоке послышались выстрелы, и Павиан заорал: «Огонь!»
Теперь мы бежали, стреляя и бросая гранаты в открывающиеся слева и справа проломы. Я обогнал ребят и несся впереди своего взвода, сразу вслед за последним салагой из взвода Черномазого. Я не переставал удивляться, почему нет ответного огня.
Его открыли, когда бегущий первым Джерри завернул за поворот и вдруг упал на колено и дал вдоль туннеля очередь. Нет, это был не огонь, всего лишь винтовочный выстрел. Растолкав салаг, я рванулся вперед. Черномазый Джерри лежал, раскинув руки, на спине. Пуля, разбив стекло защитной маски, вошла ему в правую глазницу. Я заорал: «Назад!» – и швырнул за поворот гранату с коротким запалом. Она взорвалась, мы рванули в туннель. Свет фонарей метался по стенам и потолку, но ничего не было видно из-за поднятой взрывом пыли. А когда она, наконец, рассеялась, я увидел в противоположном конце туннеля медленно бредущего вдоль стены человека. Несколько наших открыли по нему огонь, но, попали или нет, не знаю: человек внезапно исчез из виду. Я бросился по туннелю вперед, за мной топали ребята из двух взводов. Внезапно фонарь выхватил из темноты силуэт лежащего на полу человека. С первого взгляда по его позе я понял, что передо мной жмурик.
Возможно, это лучший из всех моих когда-либо написанных рассказов. Возможно, я лучший ещё не написал. Опубликован в журнале "Мир фантастики", Москва, за 10/2011 . Также опубликован в журнале "Чайка", Балтимор. за 10/2011.
«Я устарел шестого апреля, во вторник, в семь часов вечера по Москве. Даша так и сказала Алексу:– Пит устарел, милый. Я вчера проконсультировалась с представителем компании. Говорит, что надо менять. У них проблемы с совместимостью версий, апгрейд, по его словам, нежелателен. Новая модель обойдется нам вполцены – они заберут Пита в счет оставшейся половины.– Бог с ней, с ценой, – услышал я голос Алекса. – С Настей как быть?..».
«В звездную рождественскую ночь, ступая босыми пятками по снегу, из цирка Честняги Аршамбо ушла Удача. Она выбралась из-под полога шапито, с минуту постояла, прощаясь, и по тающему под ногами насту заскользила через Марсово поле на свет фонарей с улицы Бурдонне.Удача ушла вслед за переманенным в заведение Арно укротителем синьором Караччоло, двумя его медведями, макакой и наездницей мамзель Фрике, которую синьор укрощал по ночам, в свободное от медведей время…».
Многое изменилось в Хармонте с тех пор, как сталкер Рэдрик Шухарт вынес из Зоны «Золотой шар»…Нет Рыжего, умер Гуталин, уехал из города Дик Нунан. «Черные брызги», «пустышки» и «булавки» приносят скупщикам хабара уже новые сталкеры. Весь теневой бизнес подмяла под себя криминальная империя Карла Цмыга – сталкера по кличке Карлик, когда-то женившегося на красавице Дине Барбридж. Подросла дочь покойного Гуталина – Сажа, вернулся в город эмигрант Ян Квятковски, по кличке Джекпот, прибыла выдающая себя за журналистку дочь Дика Нунана Мелисса, накопил силы клан наркобарона Стилета Панини.Но главное – изменилась сама Зона.
«Я вхожу в класс, спотыкаюсь о порог и с трудом сохраняю равновесие.В группе раздаются привычные смешки: в прошлый раз я, помнится, действительно-таки навернулся. Ловлю падающие очки, цепляю их на нос и иду к доске. На ней надпись: «Птицерон – болван». Птицерон – это я, Андрей Иванович Птицын. Кличку придумал душа группы, староста и гитарист Женька Басов, надпись сделана им же. Женька трижды пересдавал мне речи Цицерона, и, следовательно, надпись справедливая. Стираю ее тряпкой и поворачиваюсь к аудитории. На мне синий пиджак, приобретенный в комиссионке пятнадцать лет назад, мятые брюки в клетку оттуда же и красно-желтый с обезьянами галстук.
«Самая страшная книга» рекомендует!Добро пожаловать в царство тьмы. В этих краях под масками героев скрывают уродливые лица коварные злодеи, здесь обитают черные маги и кровожадные демоны, и любой, даже очень осторожный, шаг таит смертельную опасность.Добро пожаловать в царство тьмы. Антология «Темные» – это собрание мрачных и жутких историй в жанрах dark fantasy, городского фэнтези, магреализма и хоррора, которые никого не оставят равнодушными.Добро пожаловать в царство тьмы. Антология «Темные» – это произведения от авторов, получивших известность благодаря проекту «Самая страшная книга», и от составителя Парфенова М. С., создателя бестселлеров «13 маньяков» и «Хеллоуин».Добро пожаловать в царство тьмы.
Первоначальный вариант рассказа был издан в 1962 году под названием «Х=».
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.
2788 год. Люди заселяют другие планеты и путешествуют между ними при помощи многочисленных порталов. А вот на родной для человечества Земле, пришедшей в упадок, по жестокой иронии судьбы живут только «инвалиды» – люди с врожденным дефектом иммунной системы, не позволяющим находится в других мирах. Одна из них – восемнадцатилетняя Джарра. Лишенная любви настоящих родителей и возможности путешествовать по галактике, девушка намерена доказать, что она ничуть не хуже других.
«Рыжий Фишел, внук старого шойхета Ицхака, прибежал, едва я открыл лавку.– Шолом, дядя Эфраим, – поздоровался Фишел, не успев даже отдышаться. – Ой, дядя Эфраим, к тебе там из самого Йерушалайма приехали.Сначала я подумал, что приехала Гита, и обрадовался, и хотел немедленно бежать ей навстречу, моей младшенькой, ягодке моей. Но потом сообразил, что Гита приедет только на рош-ходеш, первый день месяца адар. И огорчился, и едва не расплакался, потому что до рош-ходеша оставалось еще три дня, мне ли о том не знать, когда каждое утро я дни эти считал.
«Лязгнул засов, и створки ворот КПП разошлись в стороны. На секунду я задержался на выходе. Оглянулся – за спиной оставались восемь лет неволи. Почти три тысячи набитых грязью и вонью одинаковых кургузых дней. Наверное, не было среди них ни одного, когда бы я, проснувшись поутру, не поклялся себе выяснить, кто должен был топтать зону вместо меня. Кто из четверых. Одно я знал наверняка, сколько бы меня ни старались убедить в обратном: я не убивал…».
«Жаркое августовское солнце пробилось сквозь плотную завесу облаков. На севере причудливо подсветило кряжистый, приземистый хребет Франклина. На юге вызолотило ограждение моста, переброшенного через Рио-Гранде из мексиканского Хуареса в американский Эль-Пасо. Поиграв с мостом, лучи нырнули в реку, и Рио-Гранде благодарно растворила золото в ультрамарине…».