Жаркое августовское солнце пробилось сквозь плотную завесу облаков. На севере причудливо подсветило кряжистый, приземистый хребет Франклина. На юге вызолотило ограждение моста, переброшенного через Рио-Гранде из мексиканского Хуареса в американский Эль-Пасо. Поиграв с мостом, лучи нырнули в реку, и Рио-Гранде благодарно растворила золото в ультрамарине.
В тот момент, когда облака вновь накрыли солнце, вершины гор погрузились в туманную дымку, мост посерел, а вода опять стала зеленоватой и мутной, Хуан Рамос понял, что влип. Хуан замер на пассажирском сиденье грузовой «тойоты». Его напарник, водитель Энрике Гарсия, уже уладил последние формальности с офицером мексиканской таможни и завел двигатель. В этот момент и появились собаки, натасканные на героин терьеры, способные уловить запах наркотика, запаянного в тройной слой пластика и замурованного в герметичный стальной тайник под днищем машины.
Хуана прошиб пот, на мгновение он представил, что ждет их с Энрике в случае поимки. Двадцать лет тюрьмы в Сан-Антонио, да и то при условии, что удастся их там прожить. Хуан локтем толкнул напарника, тот повернул голову и тоже увидел собак. Дочерна загорелое лицо Энрике стремительно побледнело, жилистые мосластые руки вцепились в баранку. Он застыл. Лишь глаза с нарастающим в них ужасом медленно скашивались, стремясь уследить за худосочным таможенником, ведущим обеих собак на общем коротком поводке.
Оставалась еще надежда, что пронесет.
– Святая мадонна, Дева Мария, – едва шевеля губами, забормотал Хуан, – во имя отца, и сына, и…
В этот момент первый терьер разразился заливистым лаем. Миг спустя к нему присоединился второй. Святая заступница не помогла, не услышала блудных своих сыновей.
Хуан оборвал молитву и резко выпрямился. Как бывало всегда в минуты опасности, хладнокровие и решительность вернулись к нему.
– Гони, амиго! Гони, сучье отродье! – взревел Хуан и зашелся отборной бранью.
Энрике дал по газам, рев двигателя перекрыл проклятия Хуана. Энрике вбил педаль газа в пол. «Тойота» рванула вперед, сшибла таможенный шлагбаум и, набирая скорость, понеслась к мосту. Сзади пронзительно взвыла полицейская сирена.
«Тойота» на полной скорости взлетела на мост. Сейчас все зависело от водительского искусства Энрике, он недаром считался в организации одним из лучших. Он гнал по разделительной полосе, и встречные машины, визжа тормозами, шарахались от мчащейся на них ревущей смерти.
«Тойота» перевалила верхнюю точку моста, теперь она неслась под уклон. Впереди, на американском посту, суетливо перемещались копы, рассредоточиваясь и занимая позиции для стрельбы. Ощерившись, Энрике Гарсия гнал машину прямиком на полицейский кордон. Рев двигателя заглушал то, что орали оттуда в мегафон, но Энрике, ни слова не знавший по-английски, и в полной тишине ни бельмеса бы не понял.
Он не знал, как, проскочив пост, удалось уцелеть. Ветер хлестал в лицо, окровавленное, посеченное осколками разбитого пулями лобового стекла. Рядом, тяжело хрипя, умирал с простреленной грудью Хуан, а Энрике гнал и гнал «тойоту» по узким улицам квартала Меркадо.
* * *
Салли Ринстон опаздывала в школу. Тайком от родителей она засиделась до ночи за компьютерной игрой и в результате, разумеется, проспала. Салли собралась наскоро, не успев даже позавтракать, и теперь неслась в школу со всех ног. Миссис Кларк становилась настоящей мегерой, когда дело касалось опозданий, и шебутной, непоседливой Салли частенько от нее доставалось.
Салли выскочила на перекресток с Шестой авеню. До крашенного розовым здания школы оставалось рукой подать – всего лишь пересечь Шестую и промчаться мимо баптистской церкви. Пешеходам, однако, горел красный, Салли, пританцовывая от нетерпения, ждала. Едва красный сменился, наконец, желтым, она припустила через перекресток. Она уже почти миновала его, когда раздался жуткий и пронзительный визг тормозов.
Вывернувшаяся из-за угла ближайшего переулка машина неслась на Салли. Мгновением раньше Энрике, заложив на повороте вираж, вылетел на Шестую авеню и погнал «тойоту» по встречной полосе. Кровь с рассеченного осколками лба заливала Энрике глаза: девочку перед капотом он разглядел слишком поздно.
Энрике дал по тормозам, но скорость была слишком велика. Энрике заорал от ужаса. Он был ревностным католиком и в последний момент успел пожалеть о том, что не умер минутой раньше, как Хуан.
Энрике закрыл глаза, чтобы не видеть, как девочку размажет по капоту, но миг спустя неведомая сила вдруг рванула руль у него из рук и до отказа крутанула влево. «Тойоту» занесло, она пошла по дороге юзом. Встав на два колеса, пронеслась в считаных дюймах от девочки, затем с грохотом опрокинулась набок. Крышей снесла церковную ограду и секундой позже вломилась в гранитную арку могильного склепа, расколов ее и выкорчевав склеп из земли.
Двумя годами позже, давая показания суду присяжных штата Техас, чудом уцелевший инвалид Энрике Гарсия клялся на Библии, что видел руку, перехватившую у него руль.
– Это была детская рука, – крестясь, торопливо бормотал Энрике, и нанятый общественный адвокат бесстрастно переводил его слова на английский. – Рука ребенка, будь он благословенен. Клянусь мадонной, я видел ее.
