Ангел-хранитель - [5]
Контур двухместной лодки возник перед Карлосом неожиданно. Он успел разглядеть застывшую в лодке парочку и осознать, что избежать столкновения не удастся. Карлос проклял подставившую его удачу – теперь, если его схватят, то посадят за двойное убийство.
Тим Мортон пригласил Салли на ночную морскую прогулку с твердым намерением сделать ей предложение. Они оба учились на третьем курсе Хьюстонского университета и встречались уже второй год. Недавно они побывали друг у друга в гостях. Салли понравилась старому Баду, да и ее родителям Тим пришелся по душе.
Несмотря на это, Тим волновался. Свидания свиданиями, а семейная жизнь – дело совершенно другое. Он не был уверен, что Салли Ринстон согласится. В конце концов, она самая красивая девушка на курсе, и поклонников у нее всегда хватало.
Мощно отмахивая веслами, Тим выгреб от берега и встал на якорь. Луна скрылась за облаками, с минуту сидели молча, Тим собирался с духом. Потом глубоко вздохнул и, наконец, решился. Он нащупал во внутреннем кармане штормовки купленное накануне обручальное кольцо и приступил к многократно отрепетированной речи.
Тим не успел даже закончить первую фразу. Справа по борту внезапно зажегся прожектор, а секунду спустя оглушительно взревел лодочный мотор. Застыв, Тим и Салли наблюдали, как моторка исчезла из створа луча, который немедленно заметался в попытках вновь нащупать ее. Через минуту это удалось, теперь прожекторов стало два, а над головами загорелся третий – на снижение стремительно шел вертолет.
Внезапно прожекторные лучи изменили направление. Тим вскочил с гребной банки: теперь лучи неслись к берегу и прямо на них. Тим принялся лихорадочно выбирать якорь. Он не успел вытянуть его даже наполовину – из темноты вынырнул освещенный лучом прожектора задранный нос моторки. Отчаянно закричала Салли, Тим швырнул якорный канат за борт и бросился к ней, успев заслонить своим телом.
Мастер спорта международного класса Руслан Лежнев-Кац давал сеанс одновременной игры на десяти досках. Тренер мастера и его приемный отец Борис Кац сидел среди зрителей и с гордостью наблюдал за игрой. Пять лет назад Борис Самуилович овдовел, детей разбросало по миру, и усыновление Руслана стало естественным и логичным поступком. Старик лишь корил себя за то, что не смог уговорить Соню сделать это, пока та была еще жива.
Руслан уже выиграл восемь партий, побежденные ученики старших классов школы для особо одаренных детей присоединились к зрителям, но на двух оставшихся досках завязалась острая борьба с обоюдными шансами. Руслан попросил сдвинуть эти столы, теперь оба находились в пределах досягаемости, и не надо было сновать между ними на инвалидной коляске.
Все произошло, как и раньше, внезапно. Черная ладья на левой доске вдруг закачалась и отразилась от поверхности. Руслан рывком подкатил коляску к столу и тотчас увидел лодку, а в ней – парня и девушку. Он узнал их, за прошедшие десять лет оба стали еще красивее. В следующий момент боковым зрением Руслан углядел, как с соседней доски рванулась белая ладья, покрыла расстояние между столами и понеслась черной наперерез.
Руслан метнулся вперед, вытолкнул себя из коляски и упал на доску. Он успел сорвать черную ладью с поля и еще успел увидеть, как белая, ворвавшись на это поле мгновением позже, пронеслась сквозь него. Больше ничего увидеть Руслану не удалось.
Свадьбу справляли в Эль-Пасо. Половину медового месяца молодые решили провести у родителей Салли, вторую – на ранчо старого Бада.
– Я хочу кое в чем признаться, – сказала Салли Мортон мужу на второй день после свадьбы. – Дело в том, что, когда с нами это случилось, ну то самое, в лодке, я видела… В общем, я видела человека. Нашего спасителя, того, кто отшвырнул лодку.
Тим невольно покраснел.
– И я видел, – смущенно сказал он. – Только не хотел говорить, думал, ты будешь смеяться. Он был… знаешь, милая, я думаю, мы с тобой видели одно и то же.
– И я так думаю, – Салли тоже зарделась. – Это был парень в инвалидном кресле, и он был…
– Жутко уродлив, – подхватил Тим.
Салли кивнула.
– Я не впервые вижу этого человека, – задумчиво проговорила она. – Был еще один случай, давно, мне тогда едва исполнилось десять лет.
Тим обнял жену за плечи.
– Знаешь что, – сказал он, – я думаю, у нас с тобой есть ангел-хранитель. Только не очень похожий на ангела. Вернее, совсем не похожий. Дело в том, что и я вижу его не впервые. Правда, мне тогда было не десять лет, а одиннадцать.
– Постой, – Салли вскочила. – У отца привычка годами хранить старые журналы. Может быть, я тебе сейчас покажу этого парня.
Через полчаса оба разглядывали фотографию, сделанную одиннадцать лет назад Робом Иглом.
– Руслан Лежнев, – вслух прочитал Тим. – Знаешь что, давай-ка поищем его в Сети.
Еще через полчаса Тим неловко пытался утешить плачущую навзрыд жену. Он сам еле сдерживал слезы.
– Значит, нет у нас с тобой ангела-хранителя, – сказала, наконец, отревевшая Салли. – Больше нет. Ты обратил внимание на дату?
Тим кивнул.
– На следующий день, – сказал он. – Он скончался на следующий день.
2007
Витек неплохо ширнулся и добавил сорокаградусной. Он находился в прекрасном настроении, для полного счастья не хватало лишь трахнуть какую-нибудь девку. Лучше малолетку, подумал Витек. Под кайфом он испытывал недюжинную тягу к педофилии.
Возможно, это лучший из всех моих когда-либо написанных рассказов. Возможно, я лучший ещё не написал. Опубликован в журнале "Мир фантастики", Москва, за 10/2011 . Также опубликован в журнале "Чайка", Балтимор. за 10/2011.
«Я устарел шестого апреля, во вторник, в семь часов вечера по Москве. Даша так и сказала Алексу:– Пит устарел, милый. Я вчера проконсультировалась с представителем компании. Говорит, что надо менять. У них проблемы с совместимостью версий, апгрейд, по его словам, нежелателен. Новая модель обойдется нам вполцены – они заберут Пита в счет оставшейся половины.– Бог с ней, с ценой, – услышал я голос Алекса. – С Настей как быть?..».
«В звездную рождественскую ночь, ступая босыми пятками по снегу, из цирка Честняги Аршамбо ушла Удача. Она выбралась из-под полога шапито, с минуту постояла, прощаясь, и по тающему под ногами насту заскользила через Марсово поле на свет фонарей с улицы Бурдонне.Удача ушла вслед за переманенным в заведение Арно укротителем синьором Караччоло, двумя его медведями, макакой и наездницей мамзель Фрике, которую синьор укрощал по ночам, в свободное от медведей время…».
Многое изменилось в Хармонте с тех пор, как сталкер Рэдрик Шухарт вынес из Зоны «Золотой шар»…Нет Рыжего, умер Гуталин, уехал из города Дик Нунан. «Черные брызги», «пустышки» и «булавки» приносят скупщикам хабара уже новые сталкеры. Весь теневой бизнес подмяла под себя криминальная империя Карла Цмыга – сталкера по кличке Карлик, когда-то женившегося на красавице Дине Барбридж. Подросла дочь покойного Гуталина – Сажа, вернулся в город эмигрант Ян Квятковски, по кличке Джекпот, прибыла выдающая себя за журналистку дочь Дика Нунана Мелисса, накопил силы клан наркобарона Стилета Панини.Но главное – изменилась сама Зона.
«Я вхожу в класс, спотыкаюсь о порог и с трудом сохраняю равновесие.В группе раздаются привычные смешки: в прошлый раз я, помнится, действительно-таки навернулся. Ловлю падающие очки, цепляю их на нос и иду к доске. На ней надпись: «Птицерон – болван». Птицерон – это я, Андрей Иванович Птицын. Кличку придумал душа группы, староста и гитарист Женька Басов, надпись сделана им же. Женька трижды пересдавал мне речи Цицерона, и, следовательно, надпись справедливая. Стираю ее тряпкой и поворачиваюсь к аудитории. На мне синий пиджак, приобретенный в комиссионке пятнадцать лет назад, мятые брюки в клетку оттуда же и красно-желтый с обезьянами галстук.
«Самая страшная книга» рекомендует!Добро пожаловать в царство тьмы. В этих краях под масками героев скрывают уродливые лица коварные злодеи, здесь обитают черные маги и кровожадные демоны, и любой, даже очень осторожный, шаг таит смертельную опасность.Добро пожаловать в царство тьмы. Антология «Темные» – это собрание мрачных и жутких историй в жанрах dark fantasy, городского фэнтези, магреализма и хоррора, которые никого не оставят равнодушными.Добро пожаловать в царство тьмы. Антология «Темные» – это произведения от авторов, получивших известность благодаря проекту «Самая страшная книга», и от составителя Парфенова М. С., создателя бестселлеров «13 маньяков» и «Хеллоуин».Добро пожаловать в царство тьмы.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
Сюжеты напечатанных в этой книжке рассказов основаны на реальных фактах из жизни нашего недавнего партийно-административно–командного прошлого.Автор не ставил своей целью критиковать это прошлое задним числом или, как гласит арабская пословица: «Дергать мертвого льва за хвост», а просто на примерах этих рассказов (которые, естественно, не могли быть опубликованы в том прошлом), через юмор, сатиру, а кое–где и сарказм, еще раз показать читателю, как нами правили наши бывшие власти. Показать для того, чтобы мы еще раз поняли, что возврата к такому прошлому быть не должно, чтобы мы, во многом продолжающие оставаться зашоренными с пеленок так называемой коммунистической идеологией, еще раз оглянулись и удивились: «Неужели так было? Неужели был такой идиотизм?»Только оценив прошлое и скинув груз былых ошибок, можно правильно смотреть в будущее.
"Идя сквозь выжженные поля – не принимаешь вдохновенья, только внимая, как распускается вечерний ослинник, совершенно осознаешь, что сдвинутое солнце позволяет быть многоцветным даже там, где закон цвета еще не привит. Когда представляешь едва заметную точку, через которую возможно провести три параллели – расходишься в безумии, идя со всего мира одновременно. «Лицемер!», – вскрикнула герцогиня Саванны, щелкнув палец о палец. И вековое, тисовое дерево, вывернувшись наизнанку простреленным ртом в области бедер, слово сказало – «Ветер»…".
«На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
«Сказитель пришел в Город вечером, на закате.Нет, я буду рассказывать по порядку, а то собьюсь, потому что у меня дырявая память.День начался как обычно. Утром я заглянул в детскую проведать Люси. Она спала, волнистые золотые пряди разметались по подушке. Осторожно ступая, чтобы не потревожить мою крошку, я вышел из комнаты и притворил за собой дверь. Потом спустился вниз и отправился к Барри Садовнику…».
2788 год. Люди заселяют другие планеты и путешествуют между ними при помощи многочисленных порталов. А вот на родной для человечества Земле, пришедшей в упадок, по жестокой иронии судьбы живут только «инвалиды» – люди с врожденным дефектом иммунной системы, не позволяющим находится в других мирах. Одна из них – восемнадцатилетняя Джарра. Лишенная любви настоящих родителей и возможности путешествовать по галактике, девушка намерена доказать, что она ничуть не хуже других.
«Рыжий Фишел, внук старого шойхета Ицхака, прибежал, едва я открыл лавку.– Шолом, дядя Эфраим, – поздоровался Фишел, не успев даже отдышаться. – Ой, дядя Эфраим, к тебе там из самого Йерушалайма приехали.Сначала я подумал, что приехала Гита, и обрадовался, и хотел немедленно бежать ей навстречу, моей младшенькой, ягодке моей. Но потом сообразил, что Гита приедет только на рош-ходеш, первый день месяца адар. И огорчился, и едва не расплакался, потому что до рош-ходеша оставалось еще три дня, мне ли о том не знать, когда каждое утро я дни эти считал.
«Лязгнул засов, и створки ворот КПП разошлись в стороны. На секунду я задержался на выходе. Оглянулся – за спиной оставались восемь лет неволи. Почти три тысячи набитых грязью и вонью одинаковых кургузых дней. Наверное, не было среди них ни одного, когда бы я, проснувшись поутру, не поклялся себе выяснить, кто должен был топтать зону вместо меня. Кто из четверых. Одно я знал наверняка, сколько бы меня ни старались убедить в обратном: я не убивал…».