Под зелёным знаменем. Исламские радикалы в России и СНГ - [14]
Попытаемся разобраться, что же подтолкнуло Басаева, Удугова, да и многих других менее влиятельных чеченцев сблизится с фундаменталистами. Не в последнюю очередь их спровоцировали сами реалии послевоенной жизни в Чечне. Выведя свои войска за пределы Чечни, Кремль оставил полуразрушенную республику с почти полностью уничтоженной экономической базой. В послевоенной Чечне было практически невозможно прокормить себя, не занимаясь криминальным бизнесом. Основными источники существования населения республики стали торговля заложниками, набеги с целью грабежа на российскую территорию и нелегальная продажа нефтепродуктов. Однако долго так продолжаться не могло: нереально представить, чтобы в течение длительного времени основу экономики целой республики составлял бы откровенно криминальный бизнес. Ситуация ещё более усложнялась тем, что полевые командиры никак не могли поделить между собой территорию республики — междоусобная война могла вспыхнуть в любой момент. Никакой надежды не было и на то, что Кремль выделит Чечне обещанные компенсации — полунищая Россия просто не имела такой возможности. В этой ситуации, пожалуй, единственное, что могло вновь объединить чеченцев — это начало новой войны с Россией. Дополнительной предпосылкой для такого развития событий служило то обстоятельство, что с 1991 г. в Чечне практически не работали школы, и за это время здесь уже выросло целое поколение людей, знакомое лишь с ремеслом войны. «Когда я в 1997 г. был в заложниках у чеченцев, мои охранники с тоской вспоминали времена, когда сражались с русскими. Они на чём свет клеймили пытавшегося договориться с Кремлём Масхадова и с нетерпением ждали начала новой войны», — рассказывал автору тележурналист RNTV Ильяс Богатырев >{52}.
Для таких людей идеология фундаменталистов была спасением. Обосновавшийся в Урус-Мартане идеолог дагестанских «ваххабитов» муло Багауддин (более подробно об этом человеке читайте в разделе «Дагестан»), призывал к джихаду на всём Северном Кавказе и критиковал чеченцев за то, что они, вопреки долгу мусульманина, никак не придут на помощь своим дагестанским единоверцам, изнывающим, по его мнению, под гнётом русских «кафиров». Полевой же командир Хаттаб создал сеть диверсионных школ, готовящих диверсантов для совершения терактов не только на российском Северном Кавказе, но и в государствах Закавказья и даже в Средней Азии. Для безработной чеченской молодежи такие люди как Хаттаб были просто спасением: мало того, что они обеспечивали их реальным делом, но и давали солидные подъёмные.
Успеху чеченских фундаменталистов в Чечне способствовало то обстоятельство, что они получали существенную поддержку от своих зарубежных единомышленников. Независимость Чечни признало только талибское правительство Афганистана. Талибы же являются классическими последователями «чистого» ислама. По утверждению Москвы, с начала нынешней военной кампании в Чечне чеченцы получают финансовую и военную помощь из Афганистана. Возможно, что эти обвинения Кремля не лишены оснований. Хаттаб воевал в Афганистане вместе с Бен Ладеном, а позднее, как признал в беседе с автором сам Шамиль Басаев, он трижды вместе со своими бойцами ездил в военные лагеря в эту страну. Напомним также, что последний теракт против президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе по данным следствия совершили террористы, прошедшие подготовку в специальных лагерях в Чечне под руководством инструкторов из мусульманских стран >{53}.
И всё же вряд ли стоит переоценивать роль Бен Ладена и ему подобных в событиях на Северном Кавказе. По крайней мере, во время первой войны в Чечне (1994–1996 гг.) основную материальную помощь чеченские боевики получали не из Дальнего Зарубежья, а от чеченской диаспоры в России. На эти деньги оружие покупалось у самих же федералов. Судя по всему, та же схема работает и сегодня. Во время боев в Дагестане боевики были оснащены российским оружием последнего года выпуска, а взрывчатые вещества, использовавшиеся при терактах в Москве в сентябре 1999 г., злоумышленники получали отнюдь не от своих зарубежных единомышленников, а попросту покупали на московских оборонных заводах >{54}.
Басаеву и Удугову импонировали геополитические взгляды фундаменталистов. Ещё во время первой войны в Чечне Шамиль Басаев задумывался о перспективах «экспорта» чеченской революции. Правда, тогда его позиция была значительно более умеренной, чем сейчас. Приблизительно за полгода до окончания первой войны, в беседе со мной Шамиль Басаев заявил следующее: «То, что мы победим русскую армию — очевидно. Вопрос в том, как будут события развиваться дальше. После освобождения Чечни её примеру последуют и другие северокавказские республики. Хотя мы и не будем напрямую оказывать военную помощь другим северокавказским народам, вполне естественно, мы будем проявлять солидарность с ними, оказывать на Кремль политическое воздействие. Я уверен, что в конечном итоге будет создана северокавказская конфедерация, как единый блок противостоящий Российской Империи. Я, как бывший активист Конфедерации народов Кавказа (в 1992–1993 гг. Басаев возглавлял отряд конфедератов в Абхазии —
