Под заветной печатью... - [37]
Чем же объяснить ту «анафему», которой сам Пушкин подверг свою поэму? Иногда склонны в этом «раскаянии» поэта видеть усиление его религиозных настроений, вернее, перемену во взглядах на религию. На самом деле все сложнее. Пушкин стал осторожнее в своих антиправительственных и антирелигиозных высказываниях. В одном из писем от 1826 года он написал: «Каков бы ни был мой образ мыслей политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен противоречить общественному порядку и необходимости…»
Не намерен… Значит, мог бы, может быть, и хотел бы, но… не намерен. Каков бы ни был его образ мыслей. Но если бы образ мыслей в какой-то степени отвечал общепринятым в официальных кругах, с какой стати хранить его про себя?
Вообще о вере или неверии поэта в последние годы его жизни много спорили и спорят. Одни специалисты, подобрав острые, атеистические строки в сочинениях и письмах Пушкина, доказывают, что он был убежденный материалист-атеист; другие указывают на иные примеры… Между прочим, не раз говорилось и о такой особенности пушкинского мышления, как его вера в приметы, различные талисманы и прочее.
В самом деле, вот несколько строк из письма к жене: «Только выехал я на большую дорогу, заяц перебежал мне ее. Черт его побери, дорого бы дал я, чтобы его затравить».
Через пару дней ей же: «Въехав в границы болдинские, встретил я попов, и так же озлился на них, как на симбирского зайца. Недаром все эти встречи…»
И белого человека боялся, от руки которого должен был погибнуть, как нагадала ему в юности гадалка.
Перед смертью принял священника, и в этом особенно видят признак примирения поэта с церковью и официальной религией, забывая слова Николая I: «Пушкина мы насильно заставили умереть как христианина». Действительно, на просьбу умирающего Пушкина к царю позаботиться о семье Николай ответил условием, чтобы поэт выполнил все установленные обряды.
В то же время, за несколько месяцев до гибели, Александр Сергеевич пишет стихотворение, в котором издевается по поводу того, что возле одной иконы поставлен часовой, и мы слышим раскаты «гавриилиадского» гнева:
Среди неосуществленных замыслов 1835 года есть наброски фантастической драмы о папессе Иоанне, женщине, занявшей папский престол. Возможно, если бы Пушкин претворил свои планы, то мы имели бы произведение, не уступающее «Гавриилиаде» по дерзкому кощунству, правда не в адрес православной церкви.
Еще и еще раз скажем, что было бы неосмотрительно и легкомысленно, взяв один-два примера из жизни поэта, сделать вывод: «Пушкин — христианин» или «Пушкин — атеист». При таком стремлении обязательно определить позицию поэта с большой точностью может пропасть очень важная и необходимая спутница всякого исследования; имя этой спутнице — история. Без исторического подхода мы, чего доброго, начнем мерить Пушкина (или другого деятеля прошлого) привычной, современной меркой, забыв, что сто пятьдесят лет назад было много фактов, обстоятельств, идей, нам сегодня уж совсем чуждых, далеких…
Заметим только, что Пушкин немало думал о вопросах веры, искал, сомневался, и за это одно отцы церкви уже готовы были покарать! Своею же поэзией он поднимал человека, открывал его красоту, расширял границы знания, свободы, то есть опять же сокрушал привычные, старинные идеи смирения и страха, столь важные для церкви.
Если уж искать главное пушкинское божество, то имя ему — поэзия!
Она была сильнее церкви, сильнее даже самого поэта.
Уйдя перед смертью от богоборческих кишиневских забав 1821 года, Пушкин, например, не властен истребить «Гавриилиаду» — собственный труд, успевший зажить своею жизнью — нелегкой, опасной, необратимой… В сложных странствиях, в подполье, в изгнании поэма жила, и если уж сам автор не смог ее «утопить в реке забвения», то духовным, жандармским властям это и вовсе было не по силам.
На этом собственно рассказ должен заканчиваться. Однако закончиться он может только новыми загадками.
Присутствуя однажды на научном заседании в Пушкинском доме, я услышала сенсационные для себя факты, споры.
Привожу их без изменений.
В 1951 году в Архиве города Москвы студенты-практиканты Московского историко-архивного института разбирали громадный архив дворянского рода Бахметевых. Работами руководил ныне покойный В. П. Гурьянов.
Среди разных бумаг вдруг находят листок со следующим текстом, без всякого обращения:
«Будучи вопрошаем Правительством, я не почитал себя обязанным признаться в шалости, столь же постыдной, как и преступной. Но теперь, вопрошаемый прямо от лица моего Государя, объявляю, что „Гаврилиада“ сочинена мною в 1817 году.
Повергая себя милосердию и великодушию царскому, есмь Вашего императорского величества верноподанный Александр Пушкин.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Книга о наиболее важных философских проблемах теории познания, о том, как школьникам научиться осмысливать и понимать окружающий мир, как подойти к изучению теории познания диалектического материализма.
Мир Леонардо: Философский очерк в двух томах.Книга известного советского публициста Евгения Михайловича Богата (1923–1985) — плод многолетних размышлений писателя о возможностях и богатстве личности человека на примере жизни и творчества ученого, мыслителя и художника эпохи Возрождения — Леонардо да Винчи и многих выдающихся людей прошлого и современности.
Книга о выдающихся мыслителях прошлого — «борцах и мучениках науки». Читатель узнает о жизни Гипатии, Сервета, Рамуса, Ванини и др. Форма художественной биографии позволяет автору, не отступая от фактов истории, изложить материал увлекательно и интересно.
Эта книга поможет старшим школьникам в познании подлинных ценностей личности человека: его творческих возможностей, духовного богатства, искусства общения с другими людьми, высоких нравственных идеалов, чувства ответственности перед другими людьми, перед обществом. В книгу включены письма многих выдающихся людей прошлого и современности, в которых раскрываются лучшие качества и богатство человеческой души.