Под южными небесами - [8]

-- Какъ ты колешь, а эти двѣ картонки я не могу поручить носильщику,-- говорила она мужу.-- Неси ты санъ...

Николай Ивановичъ сдѣлалъ недовольное лицо.

-- Но это-же, душечка...-- началъ было онъ.

-- Неси, неси. Вотъ эта шляпка стоитъ восемьдесятъ три франка. Больше четырехъ золотыхъ я за нее заплатила въ Парижѣ. А носильщикъ потащитъ ее какъ-нибудь бокомъ -- и что изъ нея будетъ! Неси....

И мужъ очутился съ двумя картонками въ рукахъ.

-- Біаррицъ... Вагонъ авекъ корридоръ, же ву при...-- скомандовала Глафира Семеновна носильщику и торопила его.

-- Будьте покойны, мадамъ... Времени много вамъ. Здѣсь вы будете сорокъ минутъ стоять,-- отвѣчалъ ей старичекъ носильщикъ и поплелся, какъ черепаха.

Поѣздъ въ Біаррицъ былъ уже готовъ, но стоялъ на противуположной сторонѣ вокзала, на другомъ пути. Это былъ поѣздъ Южной дороги. Въ немъ уже сидѣли пассажиры.

-- Вагонъ авекъ корридоръ, авекъ туалетъ,-- напоминала носильщику Глафира Семеновна, но въ поѣздѣ не было ни одного вагона съ корридоромъ. Всѣ вагоны были стараго французскаго образца съ купэ, у которыхъ двери отворялись съ двухъ сторонъ.-- Варвары!-- сказала она.-- Вотъ вамъ и французы! Вотъ вамъ и цивилизованная нація, а не можетъ понять, что вагоны безъ уборной быть не могутъ.

Пришлось садиться въ тѣсноватое купэ, гдѣ уже сидѣла пожилая дама, горбоносая, въ усахъ и съ маленькой мохнатой собаченкой въ рукахъ. Собаченка ворчала и лаяла на супруговъ, когда они садились.

-- Пріятное сосѣдство, нечего сказать...-- ворчала Глафира Семеновна и крикнула на мужа:-- Тише ты съ картонками-то! Вѣдь въ нихъ не рѣпа.

Николай Ивановичъ промолчалъ и сталъ располагаться у окошка. Черезъ минуту онъ взглянулъ на часы и проговорилъ:

-- Полчаса еще намъ здѣсь въ Бордо стоять. Бордо... Такой счастливый случай, что мы въ знаменитомъ винномъ городѣ Бордо... Пойду-ка я въ буфетъ, да захвачу съ собой бутылочку настоящаго бордосскаго вина.

-- Сиди! Пьяница! Только и думаетъ объ винѣ!-- огрызнулась на него супруга.

Она была раздражена, что въ поѣздѣ нѣтъ вагона съ корридоромъ, и продолжала:

-- Нѣтъ, въ дѣлѣ удобствъ для публики въ вагонахъ, мы, русскіе, куда опередили французовъ! У насъ въ первомъ классѣ, куда-бы ты ни ѣхалъ, такъ тебѣ вездѣ уборная, отличный умывальникъ, зеркало, и все что угодно.

-- За то здѣсь рестораны въ поѣздахъ...-- попробовалъ замѣтить супругъ.

-- Тебѣ только-бы одни рестораны. Вотъ ненасытная-то утроба... Пить, пить и пить. Какъ ты не лопнешь, я удивляюсь!

Николай Ивановичъ пожалъ плечами и, показавъ глазами на усатую сосѣдку, тихо пробормоталъ:

-- Душечка, удержись, хоть при постороннихъ то! Неловко.

-- Все равно, эта собачница ничего не понимаетъ.

-- Однако, она можетъ по тону догадаться, что ты ругаешься.

-- Не учите меня! Болванъ!

Мужъ умолкъ, но черезъ пять минутъ посмотрѣлъ на часы и сказалъ со вздохомъ:

-- Однако, здѣсь мы могли-бы отлично пообѣдать въ ресторанѣ. Богъ знаетъ, когда еще потомъ поѣздъ остановится, а теперь уже седьмой часъ.

-- Вотъ прорва-то!-- воскликнула супруга.-- Да неужели ты ѣсть еще хочешь? Вѣдь ты въ три часа только позавтракалъ. Вѣдь тебѣ для чего ресторанъ нуженъ? Только для того, чтобы винища налопаться.

-- Не ради винища... Что мнѣ винище? А я гляжу впередъ. Теперь ѣсть не хочется, такъ въ девять-то часовъ вечера какъ захочется! А поѣздъ летитъ, какъ птица, и остановки нѣтъ.

-- Не умрешь отъ голоду. Вотъ гарсонъ булки съ ветчиной продаетъ,-- кивнула Глафира Семеновна въ открытое окно на протягивающаго свой лотокъ буфетнаго мальчика.-- Купи и запасись.

-- Да, надо будетъ взять что-нибудь,-- сказалъ Николай Ивановичъ, выглянулъ въ окошко и купилъ четыре маленькія булочки съ ветчиной и сыромъ.

-- Куда ты такую уйму булокъ взялъ?-- опять крикнула ему супруга.

-- Я и для тебя, душечка, одну штучку...

-- Не стану я ѣсть. У меня не два желудка. Это только ты ненасытный. Впрочемъ, у него виноградъ есть. Купи мнѣ у него винограду тарелочку и бутылку содовой воды.

-- Вотъ тебѣ виноградъ, вотъ тебѣ содовая вода.

Глафира Семеновна стала утихать.

-- Тамъ у него, кажется, груши есть? Возьми мнѣ штуки три грушъ.

Куплены и груши.

-- Прихвати еще коробочку шоколаду. У него шоколадъ есть.

Купленъ и шоколадъ. Глафира Семеновна обложилась купленнымъ дессертомъ и принялась уписывать виноградъ. Николай Ивановичъ съ аппетитомъ ѣлъ булку съ ветчиной. Поѣздъ тронулся. Собаченка на рукахъ у усатой дамы залаяла. Дама дернула ее за ухо. Собака завизжала.

-- Хорошій покой намъ будетъ въ дорогѣ отъ этой собаки,-- проговорила Глафира Семеновна.-- То лаетъ, то визжитъ, подлая. Вѣдь этакъ она, пожалуй, соснуть не дастъ. Да и хозяйка-то собачья своими усами и носомъ испугать можетъ, если на нее взглянешь спросонья. Совсѣмъ вѣдьма.

Николай Ивановичъ, видя, что къ супругѣ его нѣсколько вернулось расположеніе духа, съ сожалѣніемъ говорилъ:

-- Бордо, Бордо... Какой мы случай-то хорошій опустили! Были въ Бордо и не выпили настоящаго бордо. Похвастаться-бы потомъ въ Петербургѣ можно было, что вотъ такъ и такъ, въ самомъ бордосскомъ виноградникѣ пилъ бордо.

-- И такъ похвастаться можешь. Никто провѣрять не будетъ,-- отвѣчала супруга.