Под властью пугала - [104]

— Задушу, как собаку! — кричал заключенный, кидаясь на него.

— Оставь его, Азем!

Из помещения, где находились жандармы, выбежали несколько заключенных с оружием.

Надзиратель снова запричитал:

— Ну останьтесь хоть кто-нибудь!

— Да пошел ты!

— Останься! — Надзиратель ухватил за рукав заключенного с тюфяком, застрявшего между дверей.

— А ну отцепись! — отмахнулся тот, вскидывая на плечо свою ношу.

Крики заключенных удалялись. В тюрьме стало тихо. Заключенный с тюфяком, по-видимому, уходил последним.

— Что ж это, ах ты господи! — бормотал надзиратель.

Вдруг он заметил еще двоих, склонившихся над телом Хайдара.

— Пошли, Хаки, уже бесполезно.

— Знаешь, Халим, я словно предчувствовал недоброе, да как-то не посмел его остановить.

— Кто мог подумать, что так случится? Дикость какая-то! Бедный Хайдар!

Они направились к выходу. Надзиратель бросился за ними.

— Не уходите!

— Чего тебе?

— Погодите до завтра! Завтра я вас выпущу!

— Зачем это?

— Во всей тюрьме ни души не осталось, грех-то какой!

— Пошел прочь, идиот!

Оставшись в одиночестве, старик надзиратель уныло побрел по коридору. Вдруг он увидел в темноте две светящиеся точки.

— Кис-кис-кис, — позвал он.

Кошка мяукнула и потерлась о его ноги. Старик взял кошку на руки и, поглаживая ее, пошел к двери. «Ах ты, грех-то какой!» — приговаривал он, запираясь в тюрьме.

XI

Хамди чувствовал, что совершенно выбился из сил. Вот уже целую неделю он все время был на ногах, ни разу не выспался как следует. Непонятно, каким образом он вдруг стал руководителем и одним из организаторов демонстраций. С утра до вечера бегал он из школы в школу, из лавки в лавку, из квартала в квартал, договаривался о времени и месте сбора, а потом сам вел через всю Тирану толпы разгневанных людей. Вечером бежал в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи, такие же измотанные и невыспавшиеся, как и он сам, но старавшиеся не поддаваться усталости. Всего неделю назад они совсем не знали друг друга, а теперь стали чем-то вроде штаба, организационного центра демонстраций. Кто их назначил? Никто. Как-то само собой получилось, что они отдавали распоряжения, словно кто-то официально им поручил это.

Хамди вошел в здание почты и телеграфа и направился в помещение телефонной станции.

— Ну, что там, джа Риза?

Риза-эфенди, поседевший, без своей привычной черной шапочки, огорченно повернулся к нему:

— Плохи наши дела, Хамди. Итальянцы заняли Дуррес. Наши солдаты сражались, как настоящие мужчины, да офицеры их предали. Все сбежали и прихватили с собой орудийные затворы. Солдаты остались с одними винтовками против фашистских пушек и танков. Один наш пулеметчик, унтер-офицер, задал им жару. Они несколько раз откатывались, ничем его взять не могли. Только когда убило его, тогда и прошли. Во Влёре и Шендине тоже стрельба.

— А в Саранде как?

— Не знаю. Оттуда ничего не слышно.

— Ну значит, к вечеру будут тут.

— Сегодня вряд ли. Бази из Цаны разрушил Шиякский мост. Итальянцы остались на той стороне. Но завтра уж наверняка будут здесь.

— Еще есть что-нибудь?

Риза-эфенди сделал ему знак приблизиться и зашептал на ухо:

— Королева со всем семейством уехала.

— Куда?

— В Грецию.

— А сам?

— Не знаю.

Зазвенел телефон.

— Алло!

На той стороне провода низкий голос, картавя, сказал:

— Телефонная станция? Говогят из коголевского двогца. Сгочно соедините с домом господина Джафег-бея Юпи.

Риза-эфенди переключил рычажки.

— Кто это? — спросил Хамди.

— Генерал Аранити.

— Чего еще понадобилось этой скотине? Его место в армии! Ну и командующий у нас! Нашли от кого ждать защиты — от осла!

В доме Джафер-бея Юпи никто не поднял трубку. Затем, с перерывами, между Ризой-эфенди и генералом происходил следующий разговор:

— Дайте мне дом Фейзи-бея Ализоти.

— Там никто не отвечает.

— Соедините меня с Нугедин-беем Гогицей.

— Он не отвечает.

— Замолчи, дугень.

— Простите?

— Это я не тебе, это я тут говогю одному дугню.

Риза-эфенди отключил связь и взглянул на Хамди.

— Куда подевались все министры, а, джа Риза?

Тот передернул плечами.

— Известно куда. Попрятались или разбежались. Небось уже давным-давно в Греции.

Хамди отправился в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи. Что делать теперь? Демонстрации больше не имеют смысла. Они сыграли свою роль. Сейчас дело за оружием. А король не открыл армейских складов.

— Король исчез.

— Правда? А куда?

— Сбежал. Я сам видел, как машины ушли в сторону Эльбасана.

— Этого следовало ожидать.

— Ну и подвел же он нас под монастырь!

— Ах, сволочь!

Немногочисленные прохожие, повстречавшиеся Хамди на улице, не скрывали своего возмущения.

Хамди вошел в кафе «Курсаль». Кроме его товарищей, организаторов демонстраций, в зале никого больше не было.

— Присаживайтесь, Хамди. Как дела?

Хамди сообщил в двух словах, что удалось узнать.

— И что ж теперь делать будем? — спросил Хюсен, чиновник министерства иностранных дел.

— А что теперь? Демонстрации уже ни к чему! — ответил ему учитель.

— Не понимаю, почему не дали оружия народу? — недоуменно воскликнул экономист.

— Потому, что боялись народа, — ответил Хамди.

— Но ведь народ заодно с королем, — сказал Хюсен.

— Зато король не заодно с народом, — ответил публицист. — Он не собирался драться с итальянцами.